Стоп! Возвращаюсь по списку назад… Есть! Г. Д. Уэллс… Быстро просматриваю информацию. Точно – Герберт Джордж Уэллс, один из пассажиров первого рейса «Титаника». Ага! Шальная мысль, легко скользнув по сознанию, исчезает. Но что-то, подобно глубокому следу на мокром песке, остается, затаившись в глубине. Целенаправленно вытаскиваю это «что-то» на свет божий. Вот! Ни один из членов экипажа или пассажиров, кроме Герберта Уэллса, значимо не упоминается в исторической «паутине» после 1912 года. Словно их никого и не существовало… Он единственный, кто добился широкой известности, тем самым вписав себя в поле событий: создал порядка сорока произведений, побывал два раза в России, где встречался с царской семьей… Следы! Следы в истории, вот что цементировало историческую линию корабля и всех остальных пассажиров, прицепом следовавших за ним. Значит… Стоит убрать с «Титаника» одного-единственного человека, как история остальных обвалится, подобно костяшкам домино. Предположение только, конечно, но… Все-равно другого у меня нет, да и времени, впрочем, тоже негусто – едва-едва на пару-тройку погружений…
Начинаю схождение. Даст бог, в которого, к слову, совсем не верю, последнее. Постепенно теряю ощущение грубого неповоротливого тела, обретая легкость и свободу порхающей бабочки. Вериги материальности остаются там, на сброшенной оболочке…
С Уэллсом оказалось проще простого: небольшая утечка образов будущего, и вот – корабль уйдет в свое первое и последнее плавание, а писатель останется в Лондоне творить в горячке озарения. Жаль, что мне нельзя впоследствии официально заявить о своем соавторстве.
А я снова ухожу… Материальный мир с его геометрически расчерченными гранями кристалла остается в стороне. Рыхлый лимб предоставляет гораздо больше свободы, но теряется однозначность, причины меняются местами со следствием, время течет как на душу бог положит… Во всяком случае, именно так я воспринимаю эту губчатую субстанцию. Остается совсем немного до первозданного хаоса, где возможно все что угодно, и именно там обретается способность преодолевать пространство и время… Хрусть! Я врезаюсь в упругое ничто! Меня крутит, выворачивает наизнанку – с удивлением узнаю, что изнанка здесь каким-то непостижимым образом присутствует – и с хрустом разрывает на части. Ничего не понимаю, а разрозненные осколки, до того объединенные в мое единое сознание, разбегаются в разные стороны объятой ужасом толпой. Все вокруг меркнет, погружаясь в изначальное небытие…
