Я потряс сидящего за отвратительно мягкое плечо. Никакой ответной реакции.
– Парень, ты что здесь делаешь?
Мне нужны были ответы – в такие дебри чужого сознания я попадал впервые и как отсюда выбираться представлял смутно. Так еще надо было и свои вопросы порешать. Поднял окровавленный ошметок и прокричал в него:
– Эй, как меня слышно?
Услышал только невнятное мычанье в ответ. Попытался отодрать проклятый скотч, но кто-то изрядно постарался – пленка словно вросла в лицо. Наверное было что скрывать внутри… Приняв вызов, я слился с бездвижной сущностью.
И оказался на поверхности какой-то прилипчивой зловонной жижи. Она беспрерывно текла, заполняя пространство вокруг, пузырилась, отвратительно хлюпая. Гадая, что это за субстанция, брезгливо погрузился в эту гадость, которая засасывала не хуже болотной трясины. Так глубоко я прежде никогда не проникал… Ха! Какая, однако, прелесть! Даже не ожидал такого поворота – это оказались обрывки идей, копившихся в подсознании от просмотра депрессивных фильмов, скандальных передач нынешнего телевидения, сомнительных роликов с ю-туба – убийств, ужасов, скандалов, измен. Ядовитые плоды важнейшего из искусств. Убогость, тошниловка, скабрезность – полный набор, чтобы свести простого человека с ума. Но заботливо прикрытый ширмой свободы самовыражения. А мой м… – чудак – с крыши добровольно заполнял свой и так весьма скромный «чердачок» памяти этими отходами чужого сумасшествия. Подсознание, как могло, до поры до времени изолировало откровенную чертовщину в убогом безликом существе, достойном только жалости. Но о чем думал мой реципиент? Хотя… Индивид, судя по всему, перестал думать сразу же после школы, где его к этому хотя бы подталкивали. Решение нашлось само собою – я разорвал изнутри атрофичное создание, прекратив его бессмысленное мучение, и оставил створки распахнутыми для освободившегося потока жижи – неконтролируемое расползание темного безумия мне было только на руку.
Примерно разобравшись с функционалом многочисленных каморок, я начал их по очереди вскрывать… Планомерно заглядывал за двери, где сидели, лежали, бродили воспоминания, былые переживания и впечатления моего пациента. Порождения пережитых отчаяния, бессилия и растерянности выпускал на волю, бродить по многочисленным петлям лабиринта сознания. И эти монструозные воплощения бесконечной вереницей заскользили сквозь разум моего визави.
А все, что могло поддержать человека в трудную минуту: друзья, родители, приятные воспоминания, строгие табу – выворачивал в их противоположности, как мог искажал, превращал в безобразные пародии. Чтобы не оставалось ни единого места, где можно укрыться уставшему разуму. В общем примерил на себя лавры творца современного «искусства». И мне тут как нельзя кстати пригодились отвратительные смыслы из обнаруженной черной болотной жижи. Матовая гладь искажала до неузнаваемости любой светлый образ, стоило ему лишь в ней отразиться. Что-то закрыв, что-то приветливо распахнув; там притушив, там пододвинув поближе к центральному очагу осознания, чтобы слабосильное пламя выхватывало лишь искаженные тени былых воспоминаний. Как результат моих усилий – подопечный все глубже увязал в паутине обостряющегося психоза.
