Но вдруг с небес спустилась птичья стая,
Пыл чувства разглядели снегири…
Стряхнув небрежно тяжесть капюшона,
Плоды клевали, нежность их вкусив.
В движении мгновений, безусловно,
Источник жизни и её мотив…
Зима, раскрыв по-барски закрома,
Зевает нежно, слякотно и гулко,
Пустив позёмки в тёмных переулках
Сходить от безысходности с ума.
Те стаей гончих, спрятавшись в сугробах,
То рвутся под колеса птицей вдруг
С мятежной силой снежных юных вьюг,
То тают под ногами хладнокровно.
Оставив стужу, мечется вослед,
Смахнув на землю снежную мантилью,
Пропахнув сказкой, грогом, и ванилью,
Клонирует Рождественский вертеп.
Что ж миру зябко волею судеб?
А тучи, словно скопище драконов,
Раззявив пасти, сцапать норовят
И бликами закатными пестрят,
Являя вечный нрав хамелеонов.
От суеты порыв духовный скован,
Безвольным людом полнится толпа,
Не ведая, что истина свята,
Вникает в то, что грешное условно.
Игра на шансы вечна и хитра,
Но мир сегодня – страждущий паломник,
Который от просчетов прежних сломлен,
Запутавшись меж «поздно» и «пора».
Неужто, «завтра» прожито вчера?
А завтра снег. Пока ещё не хожен,
И в каждой клетке хрупкой, белокожей
Невинный мир, непознанный покой,
Морозный дух и чей-то шанс благой
На первый шаг вперед богоугодный
Узорный лад как светоч зимородный.
.
Как много завтра в прожитом вчера,
По-матерински, с трепетом добра
Укрытый лес по – девственному нежен,
Под инеем покорен и повержен,
Земную твердь качает в зыбке мгла,
И жизнь в любви ещё не истекла.
За околицей след запорошен, -
Не стихала до ночи пурга,
Словно выла с тоской заполошной,
В куре ногой избушке Яга.
Зацепился за край частокола
Индевелый, забытый платок,
Верхний край от биения сколот,
Будто выдран из важного прок…
И окрест притаилось безлюдье,
Только в доме не гаснет свеча,
Мандарины скукожились в блюде
И слезою тоскливой горчат.
Заскрипели, визжа, половицы,
Стылый пол заходил ходуном,
Старой матери прошлое мнится, -
Снова полнится говором дом.
На лежанке хохочет сынишка,
Кошку бережно кутая в шарф,
А отец почему-то обижен
И ворчит, что ребёнок не прав…
Дед заходит с заснеженной елью,
Разукрашенной всласть мишурой,
Весь замёрзший, в солдатской шинели,
Невесёлый, притихший, смурной.
Отмахнувшись от шумного гама,
Баритоном знакомым запел:
– Новый год. Я соскучился. Мама.
Скоро полночь. Как видишь, успел.
Сонно вздрогнула, голос услышав:
– Это кто забежал на порог?
Дед Мороз улыбнулся, став ближе.
Узнавая, шепнула: – Сынок.
