– А действительно дорога пройдёт через яблоневый сад? – голос её прозвучал как вибрирующая струна, как высокая и звонкая нота.
Викентий вздрогнул, обернулся, окинул её долгим взглядом, и сказал:
– Вспомнилось сейчас, есть такой рубай у Омара Хайяма: «Опасаюсь, что голос раздастся однажды: «О, невежды! Дорога не там и не тут!»
В этот миг дверь камеры распахнулась, и в неё втолкнули цыганку в модной курточке и в длинной юбке. Юбок оказалось несколько. Она ими встряхнула, и весело заговорила:
– А! Ой! А ведь! Вижу! Вижу, порча на вас, не от жизни порча, от людей порча! За 3 тысячи снимать буду, – сказала по привычке. Она отлично видела, что это не её контингент, и понимала, что деньги у всех, конечно же, отобрали.
– А тебя-то за что сюда? – спросила краснолицая тётка.
– За правду, дорогая, за правду! Я порчу снимала в квартире, порченое золото и деньги порченые были, на всём была порча! Я взяла почистить у хозяйки, а тут хозяин пришёл, полицию вызвал, схватил, убежать не дал. Ну, ничего, сейчас позвоню, моя диаспора меня выкупит.
– Ты слово «диаспора» знаешь? – удивилась тётка.
– А чего ж не знать, учёная, у нас в таборе все такие.
Она достала из-под юбок смартфон и принялась тыкать в него пальцем.
– Диаспоре звонит, – усмехнулась тётка.
– Ой, а можно мне один звоночек, я быстро? – протянул руку к цыганке Божена.
– Тебе можно, – сказала та. – Только пусть твой потом позолотит мне ручку. Когда выйдешь отсюда. Он приедет за тобой.
– Если дозвонюсь, – сказала Божена.
– Дозвонишься. Сразу ответит, – сказала цыганка, протягивая ей смартфон.
И действительно, Борис быстро взял трубку. Через час всех заключённых выпустили. Цыганку отпустили раньше.
На парковке у здания ОВД стоял джип Бориса, и толпа цыган.
– А ты неплохо выглядишь, совсем как подросток стала, похудела, осунулась, глазищи огромные, личико с кулачок! – воскликнул Борис, когда она уселась в кресло рядом с ним.
– Что ты такой грустный? – спросила Божена, когда они подъезжали к ресторану.
Она была благодарна ему за избавление. И за то, что по пути Борис купил ей новый смартфон. Прежний остался в ОВД. Но больше всего, конечно, грело душу освобождение Викентия. Мысли о нём не давали ей покоя.
– Да так, – ответил Борис печально.
– Ну а всё же? Что случилось?
– Да у друга моего конфисковали 68 миллиардов. Нормальный мужик, тихий, сидел себе, помалкивал в Думе, но нет, нарыли незаконный бизнес, прокуратура впилась клыками! Так и меня могут. Прокуратура, это серьёзно. Откупится, не дурак, но неприятно, в прессу попал.
