– Ну, я не в курсе всего этого, – ответила Божена. – И не совсем разбираюсь в политике.
– Ты же участвовала в наших акциях.
– В акциях? А. В протестных всяких. Да. Случайно, просто мимо шла, – соврала Божена.
Она задумалась. И спросила:
– А что там с нашими властями, не пойму, что происходит? Ну, конечно, если я стала бы вдруг презиком, я бы многое поменяла. Всякую там коммерцию я бы тормознула. Вот что ты думаешь про всё это, про Россию вообще? Про нашу власть?
Вик помолчал. Потом ответил:
– Мне кажется, власть сама себе не может ответить на вопрос: Россия – это коммерческий проект для получения доходов, этакая корпорация, или всё же целая цивилизация?
– Да, наверно, – сказала Божена.
– Я думаю, там, на верху, должны понять, что экономика – это не про получение прибыли, а про организацию жизни общества.
Божена кивнула.
– Вот когда эта цель станет главной, когда будет ясно, что самое важное это человек, а не получение прибыли с его помощью, вот только тогда будет возможность двигаться дальше.
– Ну, а один мой друг считает, что у нас всё отлично, страна развивается, и в целом уровень жизни повысился. Полная свобода, люди стали хорошо одеваться, путешествовать, хорошо питаться, ходить в театры и в музеи, у всех есть интернет и смартфоны, ну почти у всех. Правда, деревни вымирают, но посёлки ещё живы, да и не нужны они, наверно. Это его мнение. Своё у меня пока не созрело.
– Ты ещё очень молода, – ответил Вик. – Другое поколение, другой мир.
На сей раз такси Божена заказала быстро. И через полчаса они уже были дома. Мама встретила их в серебристых лосинах и красном топике. Прическа у неё была ещё более экстремальная, пряди волос выкрашены во все цвета радуги, мочки ушей оттягивали длинные серьги, лицо сияло от хорошего макияжа. Широко улыбаясь, она принялась хлопотать вокруг гостей.
Вик оробел, смутился, покраснел. Он не сводил глаз с Инны Андреевны. Божена ревниво косилась то на него, то на мать. Она уже была не рада, что привезла его сюда. Но другого выхода не было, как же ещё можно было помочь ему?
На другой день Божене позвонил Борис. Надо было возвращаться. И, сославшись на неотложные дела, Божена с тяжёлым сердцем уехала в Москву. В дороге опять думала о Вике. Он так смотрел на маму, прямо глаз с неё не сводил. Неужели запал на неё? Нет, это невозможно, она уже старая, ей же 48 лет! И пёстрая как клоун. А у Вика, конечно же, утончённый вкус. Ему наверняка нравятся юные красивые женщины, такие, как она сама. Она, конечно же, запала ему в душу, просто он вида не показывает, настоящий мужчина! А на маму он пялится как на клоуна. Точно! Так и есть! Бедная мамочка, такая вся немолодая и безвкусная. Косит под подростка. А возраст-то, вот он, его не обманешь, хоть и вид моложавый.
