Таймер сработал.
***
Мне хочется написать что-нибудь многозначительное. В детстве у меня была любимая кукла, а потом все понеслось, и вот я уже сижу в своем довольно удобном кресле и если и мечтаю, то исключительно о смерти.
У меня не было любимой куклы в детстве. Или, может, и была, но я не помню о ней. Недавно в библиотеке мне в руки выпала книга об истории куклы, я думала прочитать ее, но не смогла, во введении авторша говорила о некой генетической связи девочек и кукол, и мне стало от этого противно. В книге были красивые иллюстрации, но я все равно швырнула ее в камин, а потом мучилась, заставляла ее разгореться, следила, чтобы огонь не погас, чтобы она прогорела до конца. Все бросали на меня странные взгляды, но я не обращала на них внимания, только думала, что выписала бы авторше курс ____ и заставила бы проколоть до конца, чтобы запомнила. Еще – что мне самой не повредил бы курс ____, но все знают – выписывать медикаменты себе – это даже не первый шаг в пропасть, это просто конец. Я пока держалась – или наоборот, не была к нему готова.
Хочется описывать вещи за окном, впрочем, там одно только белесое небо и черные ветки, которые его держат. Концы у них острые, они прокалывают небо, и из разрывов сыплется снег, который сразу тает. Я не вижу этого, но знаю, если выгляну в окно, посмотрю вниз – там будет только грязь. Раньше мне нравилось представлять что-то другое – что там бурные реки с аллигаторами и огромными змеями, или по двору бегают полчища крыс, или ползают разжиревшие, сухие до хруста ящеры, высовывают языки, шипят. Мне нравилось воображать леса, озера, океаны, диковинную природу и ее жителей. Я никогда не представляла кошек, потому что могла увидеть их в подвале, и летучих мышей – они жили на чердаке. Сейчас я не могу заставить себя ни спуститься в подвал, ни подняться к крыше, чтобы взглянуть на настоящих животных, что уж там говорить о воображаемых. Во дворе – грязь, по которой влажно шлепают пациенты, санитары и, может быть, следователь.
Что он делает здесь? Ксении здесь нет, зато он – будто бы поселился. Я заставляю воображение работать, представляю, что следователь – и есть убийца. Не знаю, зачем и почему он убивает, но мне нравится идея того, что это он. Конечно, он не мог убить отца Ксении, но остальных – точно мог. И теперь крутится в больнице, зачем? Чтобы подыскать, на кого свалить вину или следующую жертву? Это мне не нравится. Пора выгонять его отсюда.
