- Тут у вас книга была… Такая… Ну… В обложке…
- А-а-а! – протянул старик, сверкая глазами, - «Колобок», что ль? Так продали давеча. Ты, милок, «Курочку Рябу» возьми. Оч-ч-шень познавательно!
- Хватит издеваться! – нахмурился Петр, - Мужик ты или как? Ты ж сразу понял, что я ищу! Понял – и молчишь!
- Так меня не спрашивают – я и молчу! – всплеснул руками старик.
- Книгу давай! – грубо потребовал Стеклов.
Старичок помрачнел. Он, встал и, вздыхая, нырнул в голодную чавкающую темноту. К удивлению Петра, через пару минут он появился не с книгой, а с двумя обрывками нитей – чёрной и белой – и поцарапанной обложкой для учебника, которые, наверное, уже и не использовали в школах. Старик развернул целлофан и с серьёзным лицом принялся объяснять:
- Вот представь себе два мира: с этой стороны плёнки и с той. Они совершенно одинаковые, но они разделены. И представь себе двух людей, - хозяин лавки зажал нити по разные стороны целлофана, - они так близко, но всё-таки с разных сторон пограничья. И совсем рядом они, и похожи, и книги одни читают, и в одно время просыпаются, - старик закручивал сооружение, следя, чтобы нити не соприкасались, - а встретиться не могут. Но так уж сердца друг к другу стремились, что прорвалась тонкая граница, – в одном месте скрюченный палец проковырял дыру, сумасшедший перекрестил нити и продел по разные стороны, - но не могут они жить в одном мире! Видишь? Одна нитка там, другая – тут. И где одна – там другая заканчивается. Не судьба им рядом быть. Не выдержит их обоих только один мир. Нельзя им друг к другу стремиться! Понял?
Пётр кивнул. В смысл лекции он не «въехал», но уж больно живыми получились образы.
- Понял. Психушка по тебе плачет.
Скрюченный палец ехидно погрозил:
- Тогда зачем ты сюда явился?
И то верно. Пётр глубоко вздохнул, надеясь, кажется, разорвать грудь на части:
- Значит жить может только один?
- В этом мире, – безжалостно подтвердил старик.
- Тогда пусть она. И… и чтобы не знала… про другую нитку-то…
- Ты у меня ещё торговаться будешь?! – вскипел продавец. - Они тут в чужие миры лезут, развлекаются, а шишки кому?! Я не уборщица какая, порядок за вами наводить! - но тут же остыл, смягчился. Задумчиво раскрутил забавное сооружение. – Несложно всё ж.
- Люблю я её, – совсем тихо проговорил Петр. – Пусть живёт и радуется. А обо мне пусть не знает.
Старик моментально подобрел и ободряюще улыбнулся:
- Коли утешит, она тебя тоже любит. Приходила. В этом мире. До того, как померла. Тоже просила тебе дать пожить. Одного не пойму: на кой вам обоим та книжонка сдалась? Непутёвая ж. Всего-то, что самое сильное желание угадывает. А так… И написана-то абракадаброй такой: ни прочесть, ни разобраться.
