Когда тебя едят, точно так себя вести не будешь.
Я подобрала юбку, бросила последний взгляд на деревья и заспешила. Хватит быть якорем Шэна. Буду считать, что Эн на практике драконизма. И, вообще, мне тут подумалось… Вдруг приведет с собой Райяна и все не будет так плохо, как говорил Шэн?
— Заповедник, — вдруг напомнил друг детства не глядя на меня, словно прочитал мои мысли. — Думай о заповеднике, как только начинаешь сомневаться. И пей больше воды.
— Ага, пей и думай. Думай и пей, — повторила я с шутливым тяжелым вздохом, пытаясь немного расслабиться. Вышло как-то нервно.
И тут вдруг я заметила фигуру, что спешила со всех ног. Одной рукой мужчина придерживал шляпу, а второй прижимал к себе квадратный маленький чемоданчик.
— Отец? — удивилась я.
— Папа? — Шэн всегда называл моего отца именно так, еще с детства.
Мы оба знали, что если Джорж Веджвуд быстро двигается, а не привычно важно-степенно, то случилась беда.
— Мэд! — увидел меня папа и замахал рукой, но не остановился.
Стало еще тревожней. Что-то случилось? С племянниками? С мамой?
Я со всех ног бросилась догонять отца, Шэн рядом.
— Куда ты пропала? — отец на бегу оценил мое платье и как-то особо негодующе-разочарованно выдохнул. — Ханни совсем плохо! Держи и беги домой как можно быстрее. Здесь лекарства.
Я схватила чемоданчик и пустилась по улице со всех ног, неприлично подобрав юбки платья.
— А лекарь? — услышала я вопрос Шэна отцу.
— Все на конференции! Все до одного! — отчаянно завыл папа, и я поняла, что дело как никогда плохо.
Ханни после четырех детей и была похожа на тепличный цветок, но когда я уходила она спокойно читала книгу детям при свете ночника. Как за такой короткий промежуток времени все могло стать так плохо?
Стоило переступить порог, как тревожная атмосфера пропитала меня насквозь. Близнецы неподвижно сидели в гостинной и даже не играли, вжали головы в плечи и слушали, что происходит в соседней комнате. Из кухни, мимо гостинной и в гостевую спальню носилась Касс с младшей малышкой на руках. Стоило ей увидеть меня и бальное платье, как она сначала открыла рот, чтобы отругать, а потом заметила чемоданчик медикаментов в руках и облегченно выдохнула.
— Сюда! — показала головой на эпицентр переживаний сестра.
Мама сидела на стуле рядом с кроватью Ханни с ровной спиной и сложенными на коленях руками. Я знала эту позу. Поза отчаяния, когда Анна-Мария Веджвуд всеми силами сохраняет последние крупицы самообладания, чтобы не впасть в истерику. При взгляде на меня она словно оттаяла и начала двигаться.
