Тут Рёттген не выдержал! Он резко вскочил на ноги, стал что-то кричать, хватать со стола предмета… Его била нервная дрожь и паника.
– Ну, вот, ещё одна жертва африканской войны, – повернулся командир к эссесовцам. – Идемте, господа, нам здесь делать больше нечего.
Перед выходом он повернулся к летчику: "Я представлю к вам охрану, чтобы никто вас не беспокоил". И втроем они вышли из палатки.
Всё оставшееся время, до вечера, Рёттген провел в полудреме и полупрострации, в рассуждениях с самим собой: "Что за необъяснимые процессы произошли с ним?" Пока опять не сомкнул глаза, забывшись сном.
На следующее утро к нему пришли медики – сделали процедуры, помогли переодеться в гражданское и сообщили, что он переводится в санаторий неврозов в Баден-Баден.
На борту самолета Рёттгена сопровождали, те, двое эссесовцев из Гестапо: Крамер и Лоренц. Судно совершало обычный транспортный рейс. Здесь было несколько "чинуш" из управления штаба. Десятка полтора раненных солдат и офицеров…
Через некоторое время после отправления Рейнар выглянул в иллюминатор. Взору его открывалась чудесная панорама Средиземного моря – белесовато-серые воздушные облака нежно опускаются и растворяются в прозрачной голубой кисее. Корабли на поверхности водной глади кажутся мелкими белыми точками снующими туда-сюда между материками и островами.
– Как думаете сколько еще лететь? – спросил Рёттген у Лоренца.
– Часа через 1,5-2 будем на месте.
Райнер вновь уставился в окно, наслаждаясь погожему осеннему дню, как блики солнца играя друг с другом растворяются в небесной лазури Средиземного моря.
Минут через пять в салон заглянул второй пилот Хофман. Лоренц спросил у него:
– Когда полетим обратно, Макс?
На что тот пожав плечами неопределенно ответил:
– Не могу знать, господин гауптштурмфюрер, мы только что получили сообщение по рации, из штаба – англичане начали крупное наступление под Эль-Аламейном. Самый крупный удар был совершен на севере…
Офицеры СС молча переглянулись, открыв рты в изумлении, уставившись на Рёттгена:
– Парень, а ведь ты говорил правду?
– Конечно, я ведь там был.
Лоренц повернулся к Крамеру:
– Думаю в рапорте нам про это указывать не стоит. Как, в прочем, и тебе, Рёттген, стоит молчать. – он перевел свой взгляд на Райнера. – Если, конечно, ты не хочешь оказаться в концлагере или, что хуже, погибнуть при несовсем понятных обстоятельствах!
Рёттген молча кивнул в ответ.
А Крамера осенило:
– А как же командир эскадрильи? Он тоже в курсе произошедшего?