Байрон в "Дон-Жуане", подводя общий итог всем своим выступлениям против тирании, заявляет:
Я возглашаю: камни научу я
Громить тиранов! Пусть не говорит
Никто, что льстил я тронам! Вам кричу я,
Потомки! Мир в оковах рабской тьмы
Таким, как был он, показали мы!
Перейдя к песням, в которых раскрывается жизнь английского общества, Байрон говорит об отношении разных народов к Англии, к ее политике:
...любой народ
Ее считает злой, враждебной силой
За то, что всем, кто видел в ней оплот,
Она, как друг коварный, изменила
И, перестав к свободе призывать,
Теперь и мысль готова заковать.
В поэме Байрон не показывает, каким он представляет будущее человечества, но выражает надежду, что "только революция, наверно, избавит старый мир от всякой скверны".
На протяжении всего произведения Байрон громит трубадуров реакции продажных поэтов, писателей, публицистов. Начиная с посвящения он высмеивает Саути, а вслед за ним других поэтов "озерной школы", которым никогда не удастся понять, что нельзя "за океан [поэзии. - Р. У.] озера принимать". Гневную отповедь получают и философы и экономисты, ставшие идеологами реакции, - такие, как философ-идеалист Беркли, реакционный экономист Мальтус, чью теорию Байрон высмеял в словах: "философ размноженье осуждает: оно-де бедняку не по плечу".
Обличая ложные и человеконенавистнические теории, Байрон утверждает веру в разум человека. Поэт верит, что благодаря развитию науки люди будут властителями природы "и на луну пошлют машины!".
Поэма "Дон-Жуан" стала одним из великих образцов мировой поэзии, в ней Байрон раскрывается в полную силу своего поэтического дарования, в ней дает он всю палитру комического, от фарса и наивного юмора до грозной сатиры, поражающей реакцию и ханжество. "Дон-Жуан" назван им самим "эпической поэмой", но в ней появляются уже черты нового жанра - романа в стихах.
"Дон-Жуан" остался незавершенным. Байрон прервал работу, чтобы принять участие в борьбе греческого народа за независимость. В декабре 1823 года поэт прибыл в Миссолонги. В последних своих стихотворениях "Из Дневника в Кефалонии", "В день, когда мне исполнилось тридцать шесть лет" Байрон пишет, что смыслом его жизни теперь станет борьба за Грецию, за ее свободу.
В Греции, так же, как и в Италии среди карбонариев, Байрон столкнулся с отсутствием единства в рядах повстанцев. Он начинает большую организационную работу по сплочению их, участвует в подготовке кадров для создания греческой повстанческой армии. Эта напряженная жизнь в Миссолонгах была прервана тяжелой болезнью. 19 апреля 1824 года поэта не стало.
