– Состояло 75, поступило трое, состоит 78. Поступившие- Фёдоров, 36 лет, острый панкреатит, Збруева, 59 лет, частичная толстокишечная непроходимость, Афанасова 24 лет- кишечная колика…
По тому, как он силился не сфальшивить где- нибудь, было видно, что дежурит совсем недавно. Как бы в ободрение ему все разговоры в зале прекратились, все внимательно слушали. Действительно, очень внимательно, хотя больные даже на Надин взгляд были простенькие, которых не требовалось ни оперировать, ни наблюдать, просто «откапать».
Самарцев тоже, казалось, обратился в слух.
Вообще, молодой доктор, вещавший с трибуны, выглядел импозантно. Это был довольно высокий, упитанный, даже холёный, мужчина с открытым лицом с крупными оформившимися чертами, говорившими о достижении зрелости. Несколько портили лицо маленькие глаза и реденькие брови, зато причесон был что надо, модный, когда убрано с боков, слегка спереди и в меру оставлено сзади. В городе так не везде и пострижёшься. Разве только в салоне «Астра» в центре, напротив Танка. Но там такие очереди…
– Спасибо, Пётр Егорович. Нет вопросов? 3-я хирургия…
Отчитавшийся ещё раз взглянул на доцента, на зал, не спеша собрал истории в стопку, и, высоко вздёрнув голову, спустился в зал. Чувствовалось, что он горд собою. Сидел он не очень далеко от сцены, в четвёртом ряду. Надя вопросительно взглянула на Галку. Та пожала плечами и тихонько тронула сидящего впереди знакомого.
– Серёжа, – прошептала она, – а это кто сейчас был? Ну тот, что выступал.
– Горевалов, – отозвался тот, не оборачиваясь. – Клинический ординатор.
Надя и Галя снова переглянулись. Фамилия им ни о чём не говорила, но молодой хирург явно произвёл впечатление на обеих.
Следом за 2-й хирургией пошла отчитываться 3-я, торакальная, т. е. лёгочная, за ней- 4-я, или гнойная. 1-я и 2-я считались абдоминальными, специализирующимися на хирургическом лечении заболеваний органов брюшной полости. По дежурству же особых различий между клиниками не было. Экстренные операции делались в каждой, в той, в какую направит поступившего ответственный хирург.
Аркадий Маркович вёл конференцию почти молча. Приняв отчёт дежурного, он кивал и отпускал, не задавая вопросов. Аудитория, привыкшая к «придиркам» Тихомирова, облегчённо вздыхала и ободрялась духом. Самарцев, выслушав, хоть и спрашивал: «Есть вопросы?», но было видно, что лично у него вопросов нет, а раз так, то и у других их быть не может. Это чувствовалось сильно, и желающих задавать вопросы сегодня не возникло, хотя обычно поднималось сразу несколько рук с разных рядов.
