– Что ж ты с ней делать-то будешь? – спросил сердобольный Фёдор.
– Постараюсь найти хозяйку. А пока – буду перевоспитывать, – ответил юноша, сам, впрочем, понимая, что дело это (и то, и другое), скорее всего, гиблое.
Николай присвистнул:
– Да ты что, парень, того? Не понял что ли, что владелице он не нужен – такой? Она ж сама попыталась от него избавиться! В метро вот нам подкинула… А мы теперь – мучайся, решай – куда его девать.
И хотя решать с попугаем уже ничего было не нужно, вид у полицейского почему-то стал обиженный.
Ничего нового он, конечно, не сказал. Лёню уже давно посещала такая мысль, только он старался её всячески гнать: играл в прятки с самим собой. То есть, говорил себе: «Я найду способ исправить птицу, чтобы она не ругалась. И разыщу девушку в жёлтом пальто. Может, она будет мне благодарна, и тогда…» Впрочем, додумывать эту, вторую, мысль ему сейчас было некогда. Так что молодой человек решительно взял сумку с попугаем и сказал:
– Спасибо, что попытались помочь. Буду сам думать, как быть. Может, объявление напишу.
– Во-во! Попробуй объявление, – опять развеселились полицейские. – Но на результат особо-то не рассчитывай…
– Кстати! Не вздумай расклеивать объявления в метро. Это строго запрещено. Штраф! – предупредил Николай. – И уж тебя-то мы точно найдём… если что.
Лёня молча кивнул и вышел из помещения полиции. Откуда-то из дальнего угла вестибюля выскользнул дальнобойщик.
– Ну, что? – озабоченно спросил он. Хотя и так всё было понятно: вот она, большая чёрная сумка, налицо.
– Не взяли, – обречённо махнул рукой Лёня, чувствуя, вопреки всей ситуации, тёплую радость в груди – оттого что Анатольич не ушёл, дождался.
Тот вздохнул.
– Эх! Я так и думал… И что ж ты с этим прохвостом делать-то будешь? – задал он вопрос, ставший для юноши уже привычным, риторическим.
– Ничего… Придумаю, как хозяйку найти.
Парень бодрился, хотя на сердце у него было вовсе не так радужно, как он попытался изобразить.
– Ну, молодец, молодец, – скороговоркой заговорил дальнобойщик. – Пора мне… А то уж поздно совсем. Ты давай, студент, того… не унывай.
Приподняв на прощание согнутую в локте руку со сжатым кулаком: «Держись! Ротфронт!», Анатольич заспешил обратно к поездам. А Лёня поплёлся к выходу из метро – он жил как раз здесь, на станции «Сокольники».
* * *
Придя домой, Лёня первым делом проверил – закрыты ли все окна. Закрыл дверь в мамину комнату. Слава богу, что она пока в санатории, и ещё неделю там будет. Это повезло, точно. Но вот о том, что будет, когда она вернётся, юноша старался не думать.
