Они сели в машину и заехали на автомойку. Алексей загнал машину в бокс, а Вадим заказал в кафе две порции омлета, кофе и бутерброды.
– Лёша, машину твою моют девчушки совсем, им лет по тринадцать-четырнадцать.
– Четырнадцать, – спокойно сказал Алексей, – тёмненькая – дочка хозяина мойки, а та, что посветлее, её подруга. Хозяин мойки – мой друг.
Им принесли завтрак, и они перешли к обсуждению прошедшего интервью. Пока мужчины допивали кофе, машина проходила через турбосушку, после чего светленькая девчонка завела её и подогнала к ним.
Она вышла из машины и направилась к Алексею, протянула ему ключи. Как только он взял их, девочка выставила руку в ожидании оплаты и растеклась в улыбке. Алексей достал из кармана кошелёк и дал ей две тысячи рублей.
– Нехилые тут цены, – удивился Вадим.
Девчонка посмотрела на две тысячные купюры, надув губы.
– Ну, пап! Не будь жмотом! – возмутилась она.
Вадима разразился смехом, он понял, почему такие расценки.
– Саша, что значит жмотом, два косаря за мойку.
– Мне ещё три тысячи надо, и я закажу установку!
– Ты предлагаешь мне приблизить нервный срыв на неделю вперёд! – недовольно возразил он.
– Почему нервный срыв, я в гараже поставлю её и буду играть не допоздна. Я же сказала, мама разрешила.
Алексей достал пять тысяч и протянул ей.
– На, скажи спасибо дяде Вадиму, даю только потому, чтобы он меня извергом не считал.
Александра обняла отца.
– Спасибо, папуля, и вам, дядя Вадим, – она побежала обратно к боксу.
– Барабанная установка – это просто капец, и мы, и соседи с ума сойдём, – сказал Алексей.
– Ты не можешь ребёнку купить установку?
– Сейчас установка, потом путёвки, потом машина, потом квартира и в промежутках не пойми что. Это же молодое поколение, нельзя её оставить без целей и надо научить добиваться их самой, а не надеяться на меня или мать.
Вадим смотрел удивлённо на Алексея, но отвечать не стал. Они рассчитались за завтрак и, сев в машину, отправились в монастырь.
Дорога заняла около полутора часов. Свернув с трассы, они проехали пять километров по асфальтированной дороге в горы, пока не добрались до ворот монастыря Сурб-Хач, что переводится как «святой крест». Они направились вверх по тропе. С левой стороны от дороги возвышались колонны, похожие на надгробные плиты.
– Алексей, они что, прямо тут хоронят своих настоятелей?
– Нет, – усмехнувшись, сказал Алексей, – признаюсь, вначале я думал точно так же, но мне объяснили, что каждая плита – это буква, и тут просто написано название монастыря.
