– Эдик, доброй ночи, не хотел тебя будить, но дело не терпит отлагательств.
– Что вы, Григорий Сергеевич, я весь внимание.
– Скажи, что происходит у Цветаева?
– Прошу извинить, не понимаю вопроса.
– Эдик, что значит – не понимаешь?!
– Григорий Сергеевич, но я действительно не понимаю, – виновато произнёс Эдуард Петрович, закрыв ладонью лицо, поскольку прекрасно знал, о чём идёт речь.
– Ясно, значит, не с твоей подачки.
– С моей подачки что?
– Твой подопечный разворотил прилегающий участок и ведёт строительные работы. Не пойми что строит, не пойми на каком основании. Тебе известно что-либо?
– Нет.
– Вот и нам неизвестно. Ты понимаешь, что мы должны знать, понимать и пресекать, когда у нас из-под носа в центре города кто-то забирает почти гектар земли и начинает там огромную стройку. Тебе так не кажется?
– Я полностью с вами согласен.
– Эдик, отправь туда людей завтра же утром.
– С какой целью?
– С целью выполнять свою работу!
– Григорий Сергеевич, Цветаев – неглупый парень. Я не думаю, что он полез вброд, не просчитав развития событий. Не хочу, чтобы мы попались в его ловушку, как с первым участком.
– Хорошо, твои предложения?
– Дайте пару дней прощупать обстановку. Вдруг окажется, что он строит больницу под покровительством ВОЗ на земельном участке, отведённом ему Москвой.
– Не преувеличивай.
– Григорий Сергеевич, три года назад так и было.
– Эдик, сегодня всё узнай, нам надо приструнить этого выскочку!
– Согласен, завтра утром буду там в качестве туриста.
– Давай, удачи тебе.
Эдуард Петрович отключил телефон и направился на кухню. Он сделал себе чай, обмозговывая полученный звонок. Спустя минут пятнадцать набрал нужный контакт и ожидал приёма звонка.
– Эдуард Петрович, до утра ждать не могло? – услышал он голос Вадима.
– Вадим, твои два дня начались, утром я приду к тебе.
– Я понял вас, спасибо.
***
Вадим положил телефон на тумбочку, посмотрел на часы: почти три часа ночи, значит, Эдуарду Петровичу звонили прямо сейчас. Он поднялся с кровати и накинул халат, залил кипятком пакетированный чай и вышел из квартиры, прихватив с собой стул.
Дойдя до стеклянной стены, он поставил стул, сел и начал смотреть, что происходит на стройплощадке. Работа кипела: варились каркасы, целые куски стен с оконными проёмами разгружались кранами.
Ему стало грустно, он хотел кому-то выговориться, но не мог, никто не поверил бы его словам. Вадиму не нравилось то, кем все его считают. Он не являлся человеком, который готов положить свою жизнь на поиски несуществующего.
