– А что с лифчиком делать?
– А ничего не делай. Поздно уже, захухря.
С кем я говорила? Со своей совестью. Совести-бабушке не стыдно рассказывать правду. Она поймёт. Пожурит, поругает, а поймёт. Что делать? Да пошло все. И Вовка в том числе. Вместе со своей женой. Брошу его. В горле ком, который прорывает поток слез. Мне жалко себя, потому что совесть-бабушка права – станции «Замужество» с Вовкой не будет. И станций «Счастливая семья», «Роддом», «Детский сад» и «Настоящая любовь», «Забота», «Стакан воды» тоже не будет. Потому что у Вовки в жизни эти станции есть с женой. Со мной ему не надо. Со мной у него станции «Похоть» и «Гулянки». А годы идут и мне уже тридцать. Ни карьеры, ни семьи, ни детей, только Вовка и трехкомнатная квартира на Сокольниках. А вдруг он меня бросит, вдруг я ему надоем, найдёт помоложе, – в похмельную голову стрелой втыкается мысль. Вдруг, вдруг, водички попей, пройдёт. Но подлая стрела подло засела и вытащить ее не получается. Что я буду делать? Кому я нужна? Да всем нужна. Я красивая, умная, образованная, да, да, по образованию я художник-иллюстратор. С пятилетним стажем работы, между прочим. Кем? Да секретаршей у Вовки. Ха-ха-ха. Далеко я пойду с такой карьерой. Я так задумалась, что не обращаю внимания на двигающиеся потоки людей в сторону двери вагона. Вот черт, мне же выходить. Вскакиваю с места, бегу, расталкиваю разные людей, возмущённые, злые, понимающие пассажиры уступают мне дорогу и я выскакиваю в двери в последний момент.
Смотрю в стекло отъезжающего поезда, наполненное лицами, и среди лиц я вижу что? Свою красную сумочку. Ее держит в руках симпатичный молодой мужчина, очень симпатичный молодой бородатый мужчина. Одет он, правда, в какую-то растянутую футболку с как будто грязным принтом, короче, как хипстер, или как обсос, как сказала бы моя подруга Инна. А мне нравятся хипстеры и бородачи. Такие свободные анти-Вовки. Вовка всегда отглаженный, костюм, галстук, белая или голубая рубашечка, выбритый, даже когда пьяный или голый, гладкий до скучности. А тут полная противоположность и свобода. Хипстер делает мне какие-то знаки, показывая на сумочку, но я ничего не понимаю, и тупо машу удаляющемуся поезду. Пропала сумка в руках хипстера. Ну и ладно, подарит мою сумчонку какой нибудь девчонке. Хотя почему девчонке? Он, может быть, мой ровесник. С этими модными бородами не поймёшь кому сколько лет.
Как то на выставке в Гараже познакомилась с бородачом, взгляд умный, речи мудрые. И выставка серьезная – «Прохожий» от Люси Маккензи и Беки Липскомб, не попса какая-то, а серьёзное вдумчивое мероприятие, подходила этому мужику как антураж. Если бы Люси была бы мужчиной, я бы подумала, что этот бородач и есть переосмысливатель странных, порой диких манекенов, представленных в зале. Короче, я думала, мужику, не меньше сорока. А ему, оказалось двадцать! В одном я не ошиблась, он один из художников выставки. И где он столько мудрости набрался, в бороде? Глупый каламбур. У искусства нет возраста.
