Сейчас выйду и кого-нибудь покусаю.
А вот так.
Проезжая через перекресток, один шутник вывалил из окна своей тачки охапку киношных гринов. Это же потом люди сообразили, что баксы фальшивые. А так – две машины, на лобовое стекло которых налипли стодолларовые купюры, ударили по тормозам. И в этом была их стратегическая ошибка. Потому как следом шла фура, которая сразу тормозить в принципе не умеет.
Так что сижу теперь и злюсь на происки империалистов и всегдашнюю российскую глупость.
ПРО ПЕРСПЕКТИВЫ.
У моего отца-пенсионера обнаружили катаракту. Сам обнаружил, когда один глаз видеть совсем перестал.
Пошел к врачу. Все чин-чином.
– Не волнуйтесь, – говорят, – мы Вас вылечим. Операции у нас бесплатные. Очередь всего года два. Не больше. Сделаем. И все будет хорошо.
Отец даже волноваться не стал. Два года – совсем не срок. Если доживешь, конечно. Тем более что рядышком совсем – в Федоровском центре – операцию уже через месяц сделать можно. Совсем не дорого – всего полугодовая пенсия. Перед этим анализы сдать, понятное дело. Тут уже совсем пустяки – месячная пенсия – и все.
Согласовали мы с ним "бизнес-план". Начали действовать.
Отец анализы сдал. Пришел ложиться. Но не тут-то было. То есть было тут. Но не…
Анализы у него повторили, видимо, из недоверия к сторонним медикам. Обнаружили к катаракте еще и глаукому. Выписали лекарств кое-каких. И отправили домой – полечиться на недельку. И все. То есть все обошлось всего лишь в две месячных пенсии. Ерунду какую-то.
Отец и тут волноваться не стал.
– Мне претит… – высказал.
Что претит, сам пока не разобрал. Но собирался над этим подумать.
То есть времени зря не терял. Мудрости набирался. И к третьему разу с анализами справился легко. И даже на операцию попал, которая, хвала Всевышнему, закончилась благополучно.
Я по этому поводу медикам скромную благодарность выразить хотел. Но отец уперся. Заявил, что авансировал свою благодарность годом жизни в материальном выражении, если на пенсии считать.
Фигура врача после этого заявления превратилась в знак разногласия. Но углублять диалог не стала. Вернулась к клятве Гиппократа и прочим жизненным ценностям. И правильно сделала. Как же без них – без ценностей.
Я негодую? Ничуть не бывало!
Вспомнил тут Лермонтова – про Высший суд. Но концентрироваться на этом не стал. На перспективах все больше. На них – родимых. Ведь будут же времена…
Тут с эпитетами у меня серьезная заминка вышла. Не дошел я еще до отцовой мудрости. Может быть, удастся еще?
