Надо понимать, что после этого инцидента наша карьера в кровельном бизнесе оборвалась как сопли в унитаз. С тех пор я не люблю все полосатое, начиная с абонентской сети Билайн и заканчивая футболистами "Старой Сеньоры".
Димон, между тем, отнес мой полет к разряду "мелкие неприятности". И я с ним тогда согласился. А что мне еще оставалось?
Умер генсек. Страна вступила в эпоху государственных авантюр. Народ безмолвствовал. В правителях утвердилась мысль: "Страна молчит, ибо благоденствует". Но самое удивительное – эффект, последовавший за всеобщей покорностью. Чем униженнее и потеряннее становилось общество, тем выше поднималась в нем волна спеси, тщеславия и самодовольства. Все поголовно возрождали национальную идею и чувство собственного достоинства.
Наше сознание было выпестовано инкубатором эпохи развитого социализма. Мы получили неплохое образование, позволяющее скрестить Кьеркегора с героинями полуденных телешоу и даже объяснить, что к чему. То есть – надежный якорь в течениях современной жизни.
Мы были молоды и, видимо, оттого искренни (хотя бы иногда) в своих заблуждениях. Наши ощущения граничили с верой в то, что эпоха перемен непременно ворвется в наше сонное существование. Господи, до чего же мы заблуждались!
Время было скудное. Денег как всегда не хватало. Время нашего студенчества подходило к концу. Мы отбывали практику в неком южном городе. Назовем его Н. То ли Николаев, то ли Новороссийск. Теперь уже не припомню.
Городок был забавный. Неподалеку располагался военный аэродром, и, когда самолеты, преодолевали звуковой барьер. Все в округе подпрыгивали. Даже куры.
Мы голодовали понемногу, перебиваясь, чем Бог послал в ближайших огородах. Тратили наличность все больше по вечерам в местном клубе, когда вели в него очередную кралю.
В сотне метров от заводской общаги, которую мы обживали в те летние месяцы, располагался колхозный рынок – несколько рядов прилавков под железными крышами. Магазинчик "Тысяча мелочей". Киоски с надписями: "Часовая мастерская", "Все для женщин", где продавалось мыло и сковородки, "Ремонт обуви", что-то еще… В отдельном павильоне торговали молоком, мясом и свежей рыбой.
Вся эта роскошь отделялась от нашего жилища невысоким земляным валом и канавой с протухшей водой, вдоль которой тянулись местные огороды без изгородей. Они-то и составляли доминанту тогдашнего заоконного пейзажа.
Мой друг очень быстро сориентировался в текущем моменте и сменил пейзаж на вид небольшого садика из уютной спаленки молодой вдовы. Я же так и остался проживать в комнатушке с ободранными обоями, хромоногом стулом и уборной в дальнем конце коридора. Впрочем, совсем зачахнуть Димон мне позволить не мог. Навещал регулярно – не реже двух раз в неделю. Снабжал всякой домашней снедью и местным самогоном, который мы тут же с ним и приговаривали за светской беседой. Короче, время было хоть куда. Дай Бог каждому.
