Большинство в качающемся вагоне просто молча смотрели на эти плитки, но все больше любопытных собиралось вокруг. Лазарь глянул в окно и обомлел: в темном туннеле мимо неслись, сливаясь в светлую линию, отдельные лампочки, было видно, что поезд летит с огромной скоростью, и он понял, откуда этот высокий надсадный звук. Таким темпом все 9 км от «Сокольников» до «Крымской площади» давно бы закончились, а они все неслись по Преисподней, и большой вопрос – куда?!
Приблизилась женщина культурного вида, в очках и почти прилично одетая:
– Лазарь Моисеевич Каганович! – торжественно объявила она, всматриваясь в свою плитку, – а я ведь, по вам диссертацию писала…
– Кому писала? – вскинулся бедный член Политбюро ЦК ВКП(б).
– Как кому? – удивилась дама, – в ВАК конечно… – обращаясь к публике, весьма надменно, – если кто не в курсе, это ему мы в Москве обязаны нашим прекрасным метро. Его так и звали – «Первый прораб».
Она стала водить пальцем по плитке, похоже, читать:
– Знаете, во что превратились ваши первые 13 станций и 11,6 км трасс? – Победно посмотрела на прораба, – в 241 стацию и линии общей длиной 415 км! Сегодня метро перевозит два с половиной миллиарда пассажиров в год, вот во что превратились ваши 13 станций! И не зря в вашу честь с 1935 целых двадцать лет Метрополитен нес ваше имя…
– А потом? – осторожно спросил Лазарь, забыв про нелепость вопроса.
– А потом твой друг Коба ласты склеил, – встрял кудрявый пожилой человек с футляром для скрипки, – и стало метро просто Московским Метрополитеном.
– Ты на Сталина, отца нашего, не тяни, – воинственно выступила вперед бабка в розовых панталонах, – мало он вас, кудрявых да носатых, видать, учил. Все вам неймется…
– Вам, нам, – завыступал скрипач, – все одинаковы… Этот вот, – кивнул на вконец затравленного чиновника 30-х, – этот и в Шахтинском деле отличился и на Кубани при изъятии хлеба позверствовал… Все хороши были…
Разум активного большевика Юзовки отказался понимать, откуда эти люди все знают, кто они и как ко всей этой истории отнесется Сталин, которого тут при нем ни во что не ставят. Ученая дама словно прочитала его мысли:
– Вы не переживайте, вы всех их переживете, и Сталина и друзей своих по Политбюро. Умрете достойно в возрасте 97 лет, и похоронят вас торжественно на Новодевичьем.
Солидный мужчина, стоявший чуть поодаль, показал часы, на циферблате которых красовался памятник из розового гранита среди больших деревьев. Потом он тронул часы большим пальцем правой руки и на циферблате появилась группа молодых людей с праздничными лицами.
