Едва вернувшись домой, сестра вызывала ветеринара и меня. Первый осмотрел собаку и заключил, что ей месяц отроду и она вполне здорова. Мне же надлежало помочь в выборе клички. Ломая голову до глубокой ночи, мы совершенно выбились из сил, но ничего подходящего не нашли.
Маринка задумчиво погладила крепко спящего на диванной подушке щенка и приняла самое простое из всех возможных решений.
Посмотрев на бутылку горилки, выигранную ей в одном из конкурсов на корпоративе, она довольно улыбнулась и заявила: «Звать ее Горилка».
Как ни странно, утром сестра не передумала, а лишь укрепилась в выборе имени для питомца. Впрочем, время показало, что лучшего и придумать было невозможно. Собака оказалась столь же зажигательна, активна и добра, как сестра под действием одноименного напитка.
– Горилка – это собака моей сестры, – кашлянув, пояснила я. – Я хотела бы оставить ее у себя. Марина…
– С этим не будет никаких проблем, – не став слушать, заверил нотариус.
– Отлично! Я должна где-то за нее расписаться?
– Софья Дмитриевна, – с укором начал он и сказал, видимо то, что говорил и ранее (возможно даже не один раз), но я не услышала. – Согласно воле вашей сестры – вы единственная наследница. Никто иной в завещании упомянут не был.
Я присела в кресло и прикрыла ладонью глаза. Горилка молчаливо легла у моих ног.
С того самого момента, когда полицейский сообщил о смерти Марины, я старательно подавляла любые мысли о случившемся. Я не могла смириться с ее гибелью и продолжала жить прошлым. Я часто ловила себя на желании позвонить ей или пригласить куда-нибудь. Выбирая блузку в магазине или смотря очередной фильм, я пыталась предугадать понравится ли это ей или нет, одобрит ли она мой выбор.
Я пыталась совершить невозможное – остановить время. Но лишь малодушно и упрямо пряталась от настоящего.
Оттого звонок нотариуса стал сродни дамоклову мечу, неизбежно опустившемуся на шею приговоренному.
– Софья Дмитриевна, – вновь позвал нотариус. Он расценил мое молчание правильно, мне ничего не нужно было объяснять. – Я понимаю вашу утрату. Поверьте. Но все же вынужден попросить вас приехать в нашу нотариальную контору для надлежащего оформления всех бумаг и…
– Когда? – не стала дальше слушать я.
– Завтра, – неизвестно чему обрадовался он. – К двенадцати вам будет удобно?
– Вполне, – заверила я и записала адрес. На том и простились.
Мне хотелось выть в голос от боли, безысходности и собственного бессилия. Но в этом не было никакого смысла. А пугать и без того несчастную Горилку не хотелось.
