Спускавшаяся вниз, к ближайшему от Алексея жрецу, искорка превратилась, в, как бы, тоненькую стеклянную, пипетку, переливающуюся всеми цветами радуги. Подлетев к затылку, подрагивающего от нетерпения, мужика, скользнула внутрь "затылочного глаза". Мужик взревел, как многотонный бульдозер и…, изменился: крутящаяся туда-сюда голова, превратилась в башку старого, омерзительного вурдалака; мышцы непомерно вспухли; раздулись, как верёвки, вены; глазницы превратились в две полыхающие кровавым огнём паровозные топки. То же самое происходило и с другими. По завершении трансформации, стоящий где-то вдалеке, здоровенный, вдвое превышающий остальных жрец, то ли запищав, то ли засвистев на уровне ультразвука – дал команду. И начался – Ад! Прямо из земли, под действием истекающих из рук жрецов, волн кровавого огня, формировались блоки, обтёсывались, высверливались(непонятно для чего) отверстия, готовые блоки "плыли" к месту постройки.]
"Трансмутация материи, вот и всё, Максимка, то что мы потеряли вследствие первородного греха, так же как и способность к левитации, и…, да и, вообще, ко всему."
––
–Привет, Паша, – свернул с тротуара Алексей Петрович, увидев стоящего у своей машины Павла Николаевича.
–Новая?
–Угу, – не отрывая взгляда от чёрного, как ночь, "лексуса" буркнул Пашка.
–Купил?
–Нет, подарили, – вяло отшутился друг детства.
–Всё никак не наиграешься? – попытался растормошить, совсем уж угрюмого Пашку Алексей Петрович, вспомнив как, приходящий в гости к более зажиточному другу, Павёлка никак не хотел играть ничем другим: "давай в морской бой? – ага, щас, уууу-уууу, щас ещё немнозка этой масынкой, уууу-уууу, и этой, уууу". А потом, выпросив какую-нибудь забрать на одну ночь, к себе домой, глядя умоляющими глазами на маму: "мозна, тёть Глаша, мозна? Я не паламаю, чесна-чесна!"
–Знаешь, Лёша, а я ведь тебе всегда завидовал, – покосился на Алексея Петровича, нимало не оживившийся Пашка, – иногда так прям завидовал, до ненависти трясучей, убить тебя хотелось, сильно-сильно хотелось.
"Ничего себе оборотик", – встревоженно напрягся Алексей.
–Особенно тогда, когда у тебя, почти сразу после крещения, вера появилась. Внутри, – поёрзал по необъятному пузу кулаком, – такая чёрная буря завихрилась. Думаю – да как?! Как так-то?! Я без пяти минут поп, а мне Он веры не дал, нисколько, ни разу…, а этот, только воцерковляться начал – и на тебе! А тут недавно, сижу читаю, Апостола, ну то место где про женитьбу, и меня как током шарахнуло! Так быть ‐ Ему верным – это МИЛОСТЬ! И Он кому хочет тому даёт, а кому не хочет…, а потом закрутилось калейдоскопом в голове, "Он – Господь, что Ему угодно, то да сотворит", "кого помиловать – помилую, кого пожалеть – пожалею". Ну, вроде как я, когда копейки по стаканам, этим бомжам, которые возле храмов…
