Это «в нашем возрасте» прозвучало как-то совсем по-старчески. Игорь стал вспоминать, сколько лет тёть Свете. Шестьдесят? Наверное, всё дело было в самоощущении: мама, тёть Надя, тёть Лара – все, кто работал, те и ощущали себя моложе. А когда на пенсии сидишь, то и чувствуешь себя старше, наверное, так.
– Понятно. А с тёть Ритой Яровой, или, может, с тёть Надей не виделись?
– Нет. С Надеждой мы точно не виделись, она же на похороны в Краснодар уезжала. А Рита, что Рита? У неё вечно то сад, то огород.
– На похороны?
– Да, у неё родственник какой-то умер с той стороны.
– С какой стороны? – не понял Игорь.
– С отцовской, с какой. Дед какой-то двоюродный или троюродный. Не знаю, кто он ей. Мне Вострякова сказала. Знаешь Вострякову?
Игорь отрицательно помотал головой.
– Ну, как же! Нина Вострякова, мы с ней в школе учились. Нина, приёмная дочь. Ну, как приёмная – от другого брака она была, но Ивасик её как родную воспитывал. Ивасика-то хоть помнишь? Он приезжал к отцу, ты тогда маленький был. Хотя, да, тебе тогда было года три, ты, наверное, вряд ли его помнишь…
В родственниках Игорь путался. Фамилия Востряковых была ему смутно знакома, но он понятия не имел, кем они ему приходятся и по какой линии. А кто такой Ивасик Игорь не знал совершенно. Ёлки-палки, всё это было очень сложно, и Игорь понимал только суть. Что называется, в общих чертах.
– Не знаю, кто он ей, – вернулась тёть Света к теме похорон, – брат её деда что ли? Или сын брата отца…
– Сын брата отца – это племянник.
– Нет, – замотала головой тёть Света, – племянник разве может быть старше? Старик совсем был. А, какая разница! – махнула она рукой, – умер и умер.
Игорь хотел было пошутить, но прикусил язык. Действительно: умер старый человек, что с того?
– Тёть Свет, а в больнице вы маму один раз навещали?
– Да. Хотела съездить ещё раз, после того случая, но Люда сказала не приезжать – у них там такая суета была. А я-то для неё пирожков хотела напечь, а говорят, теперь ничего приносить нельзя.
– Нельзя, – подтвердил Игорь.
– Ну, так я с пустыми руками тогда съезжу. Завтра уже, наверное. Пенсию получу с утра, и после обеда поеду. Пенсия у меня, по нашим меркам-то, неплохая. Другие вон вообще по две тысячи получают. А я и пораньше вышла и… А!, – она махнула рукой, – тяжелый труд такой на фабрике, ты даже не знаешь, всё здоровье угробила, и ещё радоваться должна. Думала, на пенсии поживу, а на пенсии и помирать будешь в долг. Да что уж теперь вздыхать-то.
