Когда врач, Сергей Анатольевич, оказался у постели, где спал Антон, он логично предположил, что перед ним очередной суицидник. В этом возрасте голова дурная, могут из-за девчонки или плохих оценок всякой дряни наглотаться. Вторая мысль была, что парень решил попробовать какую-то наркоту, что тоже не упрощало положение. В любом случае, делать анализ крови сидя дома перед человеком без сознания, было глупо.
Парня погрузили на носилки и нацепили браслет, что отслеживал пульс и ритм сердца. Это только в кино для этого подключают прибор размером с целый шкаф, на самом деле приборчик давно выглядит как обычный тонометр. Теперь надо было довезти пострадавшего, скорее всего от собственной глупости, до реанимации. А там уже можно было делать анализы, придумывать версии и, в случае чего, реанимировать.
Мчаться по пустому городу было легко и просто, приходилось лишь изредка притормаживать на перекрестках и развязках. Сейчас главное было не напороться на лихача, который, невзирая на мигалки и сирену, мог не заметить скорую и влететь в нее на полном ходу. Врач выбрал спокойный момент, когда машину не сильно трясло и все же взял кровь у Антона. Пульс и давление были низкими даже для глубоко спящего человека, однако они не изменились, даже когда игла вонзилась в вену. С одной стороны, это было хорошо, стабильность это всегда хорошо, но с другой стороны, это говорило о нечувствительности к боли, а вот это уже могло оказаться последствием разрушений мозга.
Добравшись до больницы, Антона, все на тех же носилках, прокатили по коридорам, прямиком в реанимацию. Врач, найдя глазами знакомую медсестру, быстро направился к ней, держа в руке свежие анализы.
– Анечка, возьми-ка вот эту кровь и сделай мне срочный анализ на запрещенку. – протягивая пару пластиковых ампул, попросил Сергей. – Скажи в лаборатории, что я попросил побыстрее.
– Прямо такой срочный, Сергей Анатольевич?
– Самый срочный, Аня, у нас пациент в реанимации на боль не реагирует, а мы до сих пор не знаем что с ним.
Аня широко раскрыла глаза и почти бегом умчалась в лабораторию, а Сергей Анатольевич отправился обратно к реанимации. Он подошел к стеклянному барьеру, что отделял больных от коридора, и взглянул внутрь. В этом месте больницы никогда не было посетителей, а больные в реанимации редко способны разглядывать что-то. Зато врач, проходя мимо реанимации, всегда может заметить что-то неладное внутри, именно поэтому было решено оставить всю стену прозрачной. Сергей смотрел через этот стеклянный барьер на лицо Антона и тихонько говорил сам с собой:
