Шелковые простыни обожгли кожу прохладой. Соприкасаться с ними было неприятно. Чудилось, будто я лежу на столе патологоанатома, где он разделал уже не одно тело.
И при этом надо изобразить интерес к мужу! Сложная задачка, но я вроде справилась.
— Я вижу, тебе не терпится воссоединиться со мной. Похвально, — Фейсал плотоядно облизнул губы и полез вслед за мной на кровать.
Что ж, я добилась желаемого — он забыл о проверке. Вместо этого он переключился на меня, и я не знала, что хуже.
Я поерзала, пытаясь нащупать браслет. Он должен быть под моей пятой точкой. Я точно помнила, где именно его спрятала. Такие вещи врезаются в память.
Я, конечно, не принцесса на горошине, но браслет через тонкую ткань сорочки наверняка почувствовала бы. Вот только подо мной его не было. Я лежала на гладкой шелковой простыне без единой складки.
Где же браслет? Он что, переполз? Кровать моментально превратилась в еще более опасное место. Мало мне одного Фейсала, так еще где-то здесь прячется непонятное мне магическое оружие. Агэлар так и не сказал, чем, собственно, является браслет. Надеюсь, он хотя бы в состоянии отличить меня от Фейсала. Потому что если нет, то я попала…
Я лежала на спине, надо мной нависал Фейсал. Слишком близко. Настолько, что я ощущала его запах. Он пах как старик, и я невольно скривилась, а потом нервно дернулась. Тогда рука Фейсала легка на мое горло, придавливая к матрасу. Еще немного сожмет — и у меня возникнут проблемы с дыханием.
— Расслабься, душа моя, — сказал он. — Ты все равно ничего не изменишь.
Он наклонился и поцеловал меня в губы. Это было мерзко. Я больше не видела молодого Фейсала, передо мной был старик. Никакого самообмана.
Я не выдержала и секунды. Взяла и цапнула муженька за нижнюю губу. Хорошо так укусила, до крови. А пусть не лезет ко мне со своими слюнявыми поцелуями! Или я за себя не отвечаю.
— Ах ты гадина! — Фейсал резко отстранился, а в следующую секунду ударил меня по лицу так, что голова запрокинулась.
Повезло, что не кулаком, а раскрытой ладонью, не то отправил бы в нокаут. А так только губу разбил. Теперь мы оба были с окровавленным лицом. Но хоть поцелуев больше не будет.
— Я научу тебя послушанию, — заявил Фейсал.
Меня передернуло от отвращения, когда его пальцы коснулись кожи. Я не могла это терпеть. Изображать покорность, когда тебя принуждают к близости, выше моих сил. Я сопротивлялась. Билась, как дикая кошка — царапалась, кусалась, брыкалась в надежде, что эффект бодрящего зелья скоро закончится.
