Собралась она той же ночью. Надела одежду, которая максимально должна была скрыть ее в тени, но в то же время давать самый легкий доступ к оружию. Она сказала Эдварду, что пойдет через два дня, потому что знала – он наверняка увяжется следом. А этого ей совсем не хотелось – она надеялась сделать все быстро и незаметно.
Вышла Мерида после того, как все вокруг затихло. Слышно было даже потрескивание фонарей да какой-то далекий скрип. Видимо, какой-то торговец тащит свою повозку домой. Можно было передвигаться незамеченной. К счастью, она хорошо запомнила, куда идти, потому могла идти очень быстро, в то же время скрываясь в тени домов. Как бы сильно не развивалось общество, оно не хотело признавать право женщин на свободную жизнь, в такое время даме было очень неприлично появляться на улице без мужчины. Более того – весьма подозрительно. Некоторые сознательные граждане даже в полицию готовы были обратиться по такому вопросу. Так что надеяться на удачу не стоило – нужно было максимально обезопасить свой путь.
Но ей снова везло. В целом девушке казалось, что она уже истратила весь свой запас страданий, потому что с того самого дня, как закрылся последний разлом, ей везло постоянно. Не то чтобы сейчас она отправлялась на развлечения, но все равно… Все складывалось вполне себе благополучно.
Сейчас заводской район казался еще более мрачным, чем когда она была тут днем. Кроме того, ни о какой тишине жилой зоны тут не шло и речи. Некоторые предприятия не прекращали работать и по ночам, так что отовсюду звучали какие-то постукивания и шорохи, а еще – голоса. Точнее, не голоса, а скорее перекрикивания мужчин между собой. Что-то о каких-то деталях, вентилях… Мерида не вслушивалась. Она думала только о том, чтобы ее никто не заметил и не стал допытываться, что она тут делает. Сочинять на ходу она никогда особенно не умела.
Но сейчас, видимо, ей несказанно везло – никто на улицу не выходил, да и по плану, который дал ей Эдвард, ориентировалась девушка очень хорошо. Он с легкостью нашла нужную лестницу и поднялась на крышу, чтобы забраться на чердак через нее. Здание было довольно высоким, так что несколько минут она просто стояла и смотрела по сторонам, в восторге любуясь на город, который принес ей столько счастья и столько боли одновременно, но остался таким же, как был всегда. Суровый, темный, непоколебимый, всегда себе на уме. И оттого притягательный донельзя.
Дверь на крыше была закрыта, но она без труда поддела незатейливый механизм парой булавок. Очень странная система при такой секретности происходящего внутри. Но, наверное, просто никто не задумывался о проникновении через крышу. И, вероятнее всего, это было временное прибежище.
