– Может, психологом.
Тахти принялся ковырять краску на столешнице.
– Почему? – спросила Нана.
– Не знаю. Это, наверное, тоже стабильно.
– Как что?
– Как право. Или еще можно рыбаком.
Ага, и уплыть отсюда к едрене фене. Тогда уж сразу пилотом. Прямой рейс Лумиукко – Вердель. Вот что ему бы подошло.
– Но ты же все время фотографируешь, – сказала Нана. Сказала как бы между прочим, но эти слова тоже отозвались болью в груди.
– Это другое, – огрызнулся Тахти. Он сам не ожидал от себя такого тона.
– Какое? – голос Наны остался спокойным.
– Это личное. Это так, хобби.
– А чем отличается хобби?
От ее вопросов у Тахти создавалось ощущение, что он на допросе. Он не хотел на них отвечать не хотел на них отвечать не хотел на них отвечать.
– Ну, хобби – это то, что нравится. Поэтому фотография – это хобби.
– А почему ты не хочешь заниматься тем, что нравится? Все время и всерьез?
Да потому что мне страшно, что ничего не выйдет, внутри кричал он. Ничего не выйдет!
А еще его волновало другое.
– Это вообще секрет, – сказал он. – Как вы узнали?
– Наверное, потому что покупаю тебе пленки.
После этих слов он почувствовал себя преданным. Будто его секрет разболтали всему миру. Теперь все разрушат. Теперь он не сможет снимать.
– Может, тебе стать фотографом? – предложила Нана.
– Журналистом, – поправил ее Тахти.
– Почему именно журналистом?
– Мне интересны люди. Истории людей.
– Тогда сделай это.
– Я совсем не творческий человек.
– Единственное, чего тебе нужно в себе найти, так это уверенность в своих силах, – сказала она, будто это было проще простого. Словно советовала ему взять с собой зонт во время дождя. – Попробуй.
– А если я провались?
– Попробуешь еще раз.
Вот так. Всего-то.
– Мне негде жить.
– Не усложняй. Если это беспокоит тебя больше всего, то я хочу тебе напомнить: мои двери всегда для тебя открыты.
– У вас и так полно забот, – сказал Тахти. – Вы же не только мой опекун.
– Да, я не только твой опекун, – она улыбнулась. – Мне хотелось бы еще быть твоим другом.
– Я ведь не это имел в виду, – сказал Тахти чуть слышно.
Внутри царил такой кавардак, будто его огрели пыльным мешком, а потом постирали в стиральной машинке. Его даже начало тошнить.
– Давай попробуем сделать это вместе, – сказала Нана. – Я узнаю, что нужно для поступления.
В ее глазах бликами лежал свет. Она улыбалась своей мягкой, успокаивающей улыбкой. Его тошнило, а Нана улыбалась. На нее смотришь – и почти веришь, что что-то может получиться.
