Эйи всегда завораживали эти моменты: он чувствовал, будто рассекает телом темную поверхность воды; она тем временем обволакивала, струясь мягкими потоками вокруг. И пустота вокруг, а внизу – необъятная бездна. Казалось, так зачарованно плыть можно вечно.
Было еще кое-что. Хотя с момента отмены рабства прошло уже достаточно времени, он каждый раз, как впервые, ощущал, что это его собственная, родная планета, и никто, никто не может забрать все эти природные ресурсы или ограничить пользование ими.
Лайи в последнее время был занят, как никогда. Поскольку теперь, из-за необходимости передачи навыков и опыта, их народу приходилось постоянно взаимодействовать с имперцами, его инициативой было создание международного языка, одинаково удобного для произношения обеим сторонам. Задача была нелегкая.
– И охота тебе? – спрашивал Эйи, в это время с головой ушедший в организацию армии. – Все равно спустя время они отсюда свалят, и общаться на международном будет не с кем.
– Хм-м, интересно, – Лайи хитро на него посмотрел, – а на каком языке будешь говорить ты?
Эйи покраснел.
– Или молчать будешь, как рыба?
– Знаешь, после того выступления с тобой в качестве переводчика я, пожалуй, и правда буду молчать, как рыба…
– А мне кажется, я был прекрасен, – Лайи сделал игриво-озадаченное лицо.
– Ты-то да… – вздохнул Эйи. – Ладно, понял. Не ною.
Немного погодя он спросил:
– Ну и как ты собираешься это сделать?
– Как и все остальное – буду много общаться со специалистами из Империи. К тому же, мне всегда была интересна эта тема!
– А есть вообще что-то, что тебе не интересно?..
– Да. Вспоминать прошлое на каждом шагу.
– Ты хочешь меня в этом обвинить? – Эйи невольно сжал кулаки.
– Да нет, нет. Правда не хочу, – Лайи грустно посмотрел в пол.
Каждый раз после таких упоминаний Эйи испытывал подобие отчаяния. Разве он виноват, что имперцы теперь не просто мозолят ему глаза – они буквально в них бросаются, вызывая такой прилив агрессии, что не было уже у Эйи такого состояния, когда бы успокоительный напиток Лайи полностью выходил из крови.
Пожалуй, он был единственным, кто, идя по главной площади, не испытывал радостного волнения при виде строящейся скульптуры, символизирующей дружбу народов. Как бы это ни было эстетически завораживающе на чертежах, он не мог восхищаться идеей, которую ненавидел. Разумеется, невозможно было не понимать, что знания имперцев нужны им на данном этапе. Именно поэтому Эйи терпел изо всех сил. Однако что-то ему подсказывало, что на этом все вряд ли закончится…
