С палубы "Давидова Щита" понеслись громкие проклятия в адрес военных кораблей и Бенина. Был поднят огромный транспарант с надписью: ГИТЛЕР УБИВАЛ НАС, А АНГЛИЧАНЕ НЕ ДАЮТ НАМ ЖИТЬ!
"Отважный" и "Смуглый" не обратили на это ни малейшего внимания и, конечно, даже не думали убраться восвояси, как многие все еще надеялись.
Карен успокоила детей, и у нее появилась новая заботa. От нехватки воздуха многие из детей серьезно заболели. Она поднялась наверх и протиснулась сквозь клубок, состоящий из рук, ног, рюкзаков, к капитанскому мостику. В штурманской рубке сидел Биль Фрай и пил кофе, поглядывая на человеческую массу, толпящуюся на палубе. Начальник пальмахников о чем-то спорил с ним.
- О, господи! - взревел Биль. - Уж эти мне евреи с их вечными спорами! Приказы, брат, подлежат не обсуждению, а исполнению. А вы еще борьбу какую-то затеваете! Какая может быть борьба, когда вы вступаете в пререкания из-за каждого пустяка? На борту распоряжаюсь я, ясно?
Вспышка Биля не произвела на пальмахника ни малейшего впечатления. Он досказал до конца, что у него было на душе, и ушел.
Биль что-то пробормотал себе под нос, закурил и заметил бледную Карен, стоявшую в дверях рубки.
- Хэлло, золотко! - сказал он улыбаясь. - Чашечку кофе?
- Не откажусь.
- Вид у тебя неважный.
- Дети не дают выспаться.
- Дааа... как ты вообще справляешься с ними?
- Из-за этого я и пришла к вам. Некоторые совсем заболели, а ведь в трюме есть и беременные женщины.
- Знаю, знаю.
- Я думаю, что надо пустить их на некоторое время на палубу.
Он показал вниз на палубу, забитую людьми до отказа.
-Куда?
- Я думаю, надо меняться местами.
- Ах, вот ты о чем! Послушай, детка. Мне не хочется отказать тебе, но у меня, ей-же-ей, других забот полно. К тому же это не так просто. Мы не можем перегонять людей с места на место на этой лоханке.
Лицо Карен светилось лаской и в ее голосе не было обиды.
- Я сейчас спущусь вниз и подниму своих детей на палубу, - сказала она. Она повернулась и пошла к двери.
- Погоди минутку. Поди-ка сюда. Такая милая девчонка, а поди ж ты - такие когти! - Биль почесал небритую щеку. - Ну ладно. Где-нибудь поместим твоих щенят. Господи ты, боже мой! Все им чего-то надо! Все пререкания, пререкания, пререкания!
Эту ночь Карен провела со своими детьми на корме. В прохладном и чудесном воздухе они сразу мирно заснули.
Наутро море было гладкое, как зеркало. На рассвете появились еще несколько сторожевых самолетов, и их по-прежнему сопровождал конвой: "Отважный" и "Смуглый", к которым они уже успели привыкнуть.
