– Они ушли. Надо выбираться.
– Я не оставлю Джона одного. Мы дождемся помощи. – Отвечаю я.
Я осматриваюсь и возвращаюсь в реальность. Шоковое состояние проходит, я вижу окружающих меня людей, тех, с которыми я работаю изо дня в день. Тех, которые стали для меня семьей.
– Кенди нажала тревожную кнопку? – Спрашиваю я у Стива.
– Да. – Коротко отвечает он.
Кто-то плачет, кто-то пытается выбить дверь хранилища, но как работник я понимаю, что это невозможно, ни изнутри, ни снаружи. Пока нас не откроют, мы заложники.
– Они почти не взяли денег. Им нужно было хранилище. – Шепчет мне Стив.
– Ты в порядке? – Спрашиваю я. – Джон, не закрывай глаза. – Я кричу охраннику, но он теряет сознание.
– Да. Они знали все. То, что ключ у меня, то, что он нужен, чтобы открыть ячейку. Они знали абсолютно все. Они профи. Их не поймают. – Шепчет Стив.
– Поймают. – Отвечаю я.
И я уверенна в этом, как никогда. Там был Киллиан. Там был тот, кто напал на меня. Они связаны. Они все друг с другом связаны. В том, что Джона подстрелили, есть и моя вина. Я знаю, что я должна сделать. Я должна рассказать всю правду полицейским. Если Джон не выживет, хотя я даже боюсь думать об этом, я никогда не прощу Киллиана. Он должен заплатить за то, что сделал со мной, с ним. Он должен поплатиться.
– Всем оставаться на местах! Это Полиция! – Кричат из-за двери, и она открывается.
В глаза бьет дневной свет, после полумрака хранилища, он кажется слишком ярким.
– Помогите! – Кричу я. – Тут раненный. Ему нужна помощь.
Я вижу каталки спасателей, которые появляются из-за спин полицейских, и смотрю на часы. Девять утра. Всего пятнадцать минут изменили мою жизнь. Перевернули ее с ног на голову и забрали Джона.
Меня поднимает один из спасателей, осматривает и спрашивает:
– Вы в порядке?
– Да. – Тихо отвечаю я. – Помогите Джону, пожалуйста. Прошу вас, спасите его.
Мир начинает вращаться, я падаю, но чувствую, как чьи-то руки подхватывают меня. Я проваливаюсь в темноту. В самую настоящую темноту.
***
– Дочка. – Слышу сквозь сон голос папы. – Прости меня. Все не должно было случиться так.
Я пытаюсь открыть глаза и ответить отцу, но у меня нет сил. Словно что-то мешает мне проснуться. Я пытаюсь вымолвить хоть слово, но тоже не могу.
А его голос, такой теплый, родной, доносится до моих ушей, словно мелодия. Я не хочу просыпаться. Отец никогда не снился мне за эти семь лет. Никогда не разговаривал со мной. Я хочу продлить эти мгновения, спросить у него что случилось, спросить, куда же они исчезли. Но язык не слушается меня. Вместо слов, из меня вырывается просто мычанием.
