Кабинет Далилы был в дальнем глухом верхнем крыле, так что в это время здесь никого не было. Не прошло и трёх минут, как Коська дотронулся её груди и стал сжимать её, как грушу для клизмы, или старинный автомобильный клаксон.
Она всхлипнула от жалости к себе (что могло быть расценено партнёром иначе) и в тот же момент Григорьев летел верх тормашками по глубине каменного коридора.
– Агний?!
– Крошка.
Он взял её за руку и повёл прочь от злочастного места.
Она шла, опираясь на него и стараясь не думать о том, почему он её не убил. Они миновали этаж и пошли в сторону лифта, наверное, вниз, чтобы поехать домой.
– Агний.
– Да, любовь моя.
– Тише. Люди услышат.
Он промолчал.
– Агний.
– Я не сержусь на тебя, детка. Хотя не смогу прикасаться к тебе несколько дней. Пока его дух не выветрится из тебя.
– Агний, я…
– Я понимаю. Я вижу, как тебе было противно. Он сделал это насильно.
– Ты…
– Нет. Пускай подавится своим грантом и отдохнёт на море. Больше он к тебе не полезет.
– Ты был прав.
– К сожалению.
Как я могу ревновать к этой букашке, когда здесь рядом ходит опасность в разы серьёзнее. А ты Далила как будто всё нарочно делаешь! Хотя ты и не была виновата, почему у тебя не хватило гордости влепить ему пощёчину и обозвать вонючкой. Спокойнее, Хрисанф, не показывай ей своё волнение.
Глава 30
– Александр!
– Самуил Виссарионович.
Директор вынырнул из директорской, как будто только и делал там, что ждал Кирсанова. Далила внутри была мокрой от слёз, и понимая, что беседа с администрацией продлится чуть дольше светской, отпустила руку мужа.
– Я пойду в дамскую комнату.
– Хорошо.
Но не налети, пожалуйста, где-нибудь по пути на ещё какой-нибудь праздношатающийся член.
Он цокнул, провожая взглядом супругу, в неудовольствии от задерживающего его служебного разговора.
– Слышал, вы распустили всех с экзамена по философии биологии.
– Не всех.
– Забудьте! Где наша не пропадала.
Моя вот пропадает время от времени, и ты сейчас очень некстати.
– Кстати, я хотел поговорить о Далиле Птеровне, раз выпал мне счастливый случай поймать вас сегодня.
–???
Хрисанф не хотел конъюгировать по мелочам, к тому же сейчас был слишком взбудоражен другим.
– Да, мой дорогой.
– В чём дело?
Ректор животом, спиной и всем корпусом аккуратно заходил ходуном, как большая дрожанковая масса (однако женщинам это весьма нравилось).
– Ох, вы всегда такой прямолинейный, конкретный человек!
– Я спешу. Или, говорите, или потом обсудим.
Самуил Виссарионович жестом сделал приглашение в свой кабинет, намекая, что без интимности не обойдётся.
