Он знал. Но знал также, что жена, как и Арсен предпочитает капитулировать, когда на горизонте всплывает хоть какой-то заслон. Она просто злится. Предпринимает убогие попытки. Затем признает поражение: Я не намбе уан и никогда им не буду. Никто меня не любит. Меня невозможно любить потому что.
Кирсанов обнял Кирсанову и, нежно ухватив её за щёки, стал чуть-чуть покачивать её голову влево-вправо.
– Нет-нет-нет.
– Не делай так, я не маленькая.
– Не делай так, я не маленькая!
– Агний!
– Я узе большая и сурьезная мадама. Не хочу! Не буду! Не трогай! Не надо!
– Не надо!
– Вот видишь. Ты убила свою ревность. Это ведь тоже преступление. Тоже очень тяжёлое. Преступление против себя.
– Значит, ты самовлюбленный дурак.
– Сказала она, как отрезала.
– Но я действительно очень ревнивый человек. И это не предмет гордости.
– Сказала она. И держала себя в руках.
– Агний, хватит!!!
Он отпустил её голову, а она опустила глаза. Как будто ей стало стыдно. Хотя ей уже давно не двенадцать и краснеет уже не от волнения, а скорее – скачек давления, мороза, или жары.
Он хотел уйти, чтобы не причинять ей более неудобства. Снова, как миллион лет до нашей эры: неловкость, возникнутая неоткуда между двумя неловкими подростками, случайно соприкоснувшихся пальцами в длинном коридоре школы. Хрисанф смотрел в сторону и ругал себя за язык без костей и жестокость, и идиотизм, и подчеркивание её недостатков, и за акцентирование разницы, пропасти между ними, что на мгновение хотел повернуться на 180 и сбежать со скоростью света от неё, от этого обвинения, от этой без-ответственности.
Потом, непонятно зачем, хлопнул себя по лбу и стал медленно разворачиваться.
Быть таким стремным парнем уже не модно. Мелькнула мысль.
Но тут её рука резко повернула его к себе и весьма ощутимо потянула уже его щеки из сторону в сторону.
– И он не знал, какой комментарий ещё можно вынуть, поэтому решил удалиться. Пускай думает сама.
– Как хорошо, что ты не конъюгат.
Агний удержал её руки своими пальцами на лице и всмотрелся в её не сердитые глаза.
– Люди великолепны.
– Не люди. А любовь.
– Если бы ты была мною, ты бы ушла.
– Так я и делаю всегда.
– Что хочет, то и делает.
– Если б можно.
Тут на него нашёл порыв. Всю его недавнюю меланхолию, возвышенность и философскую отстраненность как ветром сдуло. Он кинулся к жене и остался дома на весь день и всю ночь.
Потом запишу в своём дневнике, что Далила всё-таки ведьма моего сердца. Это слишком дорого для неё стоило. Ведь в жизни всегда бывает с точностью наоборот после таких разговоров. Мы создали волшебный мир, где всё по-другому. Она вела меня по этой тропе, а я шёл за ней и наполнялся счастьем.
