– Чего хочешь, конкретно, выкладывай? Я видел тебя где— то, вспомню обязательно! – он хотел было развернуться к парадной, дама же ждала. Подруга скороговоркой проговорила, если не трус, приходи в 9 утра сюда же.
– А че, наливать будут? – Ромка попытался шутить, сверкая ровными зубами.
– Приходи, узнаешь, – и «Цой» – переговорщик с довольной физиономией преследовал мимо кустов. Я прилипла к стене здания и, если б не любознательная собака похожая на болонку, решившая завести со мной знакомство, тявкая и облизывая мои руки, сидела бы там до темноты.
– Выходи, я все устроила, – довольная собой подруга вытащила из благоухающей черемухи велик и тренькнула звонком. – Завтра, короче, как разнесешь всю почту, в школу не иди, жди его у подъезда, типа ты почту разносила, он там будет.
– В смысле? – Я поникла.
– В коромысле! Ну, нравится, так сделай что-то, хотя бы поговори, а не убегай как дурочка.
– А ты что ему сказала то?
– Что сказала, уже не важно, главное – он 100% придёт, один! – И мы с улюлюканьями катились по асфальту, Светка подпрыгивала над багажником велика после каждого преодоления бордюра, но ничто нам не мешало завывать в два голоса: «Перемен, требуют наши сердца… в нашем смехе и в наших слезах импульсация вен..».
Тем утром я не замечала косых взглядом бабы Шуры, начальника отдела доставки, на мой начес и неумело накрашенные маминой тушью «Ленинградская» ресницы. Синтетическую спортивную куртку я сменила на парадно-выходную. Стройотрядовскую. С нашивками и эмблемами каких-то неизвестных иностранных фирм на рукавах. Какие достала, такие и пришила. Модница. Утрамбовала почту и разнесла за пару часов в несколько домов. Упаковку писем оставила, прикрутив резинкой к багажнику, для правдоподобности объяснения моего столбового стояния возле Ромкиного подъезда. С синих кожаных кроссовок, ни разу до этого не одеванных, уже раза три стерла пыль листиком подорожника. Я так радовалась в тот момент, что бабушка привезла эти остроносые, абсолютно не современные полуботинки, из Болгарии. Пусть немодные, зато импортные, Ромка оценит. А его все нет.
Потрепанная массивная дверь внезапно распахнулась и по ступенькам сбежал взлохмаченный Роман с пластиковым ведром. Не глядя по сторонам, насупленный и раздраженный, ускорился к помойному баку. Я не решилась окликнуть и остервенело поправляла прикреплённые к велосипедному багажнику письма.
– Опять ты? – его приятный низкий, чуть шелестящий голос, будто проник в меня. Захотелось пролиться дождём в его ладони. Под глубокие раскаты его голоса, такого волнующего мощного. Как гром в своей чарующей мощи. По телу побежал ток. И я боялась спугнуть его своим нелепым ответом или угловатым движением.
