… Она была дочерью ард-рига Эрина. Точнее, дочерью туата-рига лагенской пятины Эрина. Точнее, дочерью одного из бесчисленных септ-ригов одного из туатов в лагенской пятине Эрина. Но для меня она была единственной бан-ри на всём белом свете…. И она поклонялась Йессу Гристу, как и вся её семья.
Я знавал многих друидов, отрекавшихся от богов и принимавших христианское крещение водой ради лучшего положения при дворе, чей риг перешел в веру Христову. Ещё вчера они служили меж священных камней, а сегодня по их приказу эти камни валят наземь и ставят над руинами крест. Такие обычно наспех разучивают псалмы и с разбегу прыгают в рясу христианского священника. Апостол Патрикей, епископ Дафидд и многие другие хорошо знают своё дело, и мнится мне иногда, что нет лучше проводника силы Христовой, чем хитрость. Возможно, я тоже не избежал этого исхода.
Ибо моя любимая не могла быть со мной без обручения по христианскому обряду. Чтобы не сойти с ума от такого выбора, я отбыл в Придайн. Поселился у кромки смертного мира, близ дома Керридвен. Молился ей, учился у неё. Придайн кипел и сотрясался от усобиц и нашествий саксов. Восходила звезда нового ард-рига – креп и мужал в своей истовой мощи Артуир мак Бреатан, Артос-Медведь. А Керридвен учила мою душу ведать. Но чем больше ведала моя душа, тем больше осознавал я, что место моё не здесь и новые знания и волшебство не приносят ничего, кроме понимания собственной никчемности.
Я знал, что все те три года она, отвечая решительным отказом на просьбы о замужестве, ждёт меня за морем. Море дало мне дорогу, хотя на берегу перед отплытием разыгралась страшная буря – моя госпожа Керридвен не желала отпускать меня, зная, что будет потом. И последним моим волшебством стало то, что века назад сотворил великий Амаргин, друид сыновей Миля Иберийца:
Я ветер в море,
Я волна,
На всех просторах
Я вольна…
Я стал морем, и море стало мной, и чары великой Керридвен пали. Сила, что помогла мне стать морем, – это сила моей любви к единственной женщине, быть с которой я жаждал всем сердцем. И вся эта сила покинула меня, едва мы сочетались узами супружества у христианского алтаря перед христианским жрецом.
… Я умирал, господин мой Мананнан. Я умирал быстро. И умер бы совсем, если бы она не призвала Христа и не отдала свою жизнь вместо моей. Говорят, Христос иногда жалостлив и человеколюбив к тем, кто считает себя его рабами. Воистину никогда не знаешь, где найдёшь, а где утратишь!
