Снова оказавшись в хватке командирши, Лика даже и не пыталась брыкаться. Ей почудилось, что за те секунды, пока проход был открыт, она успела заметить напряжённо вывернутую бледную руку со скрюченными пальцами. Одна из нитей вытягивалась прямо из сведённой судорогой ладони.
И внезапно в памяти всплыли паутины багровых шрамов, покрывающие кожу некоторых постояльцев санатория, но Лика даже и не попыталась вспомнить, у кого именно видела такие шрамы, хотя связь между отметинами и алыми нитями казалась очевидной. Багровая спираль витками закручивалась по чьей-то белой руке…
– Пришли. – Раиса открыла дверь с табличкой «Главный врач» и пропустила Лику вперёд.
Когда старшая сестра исчезла, Лика сделала пару шагов и остановилась посреди довольно большой квадратной светлой комнаты, по периметру заполненной белыми шкафами и полками с разноцветными папками. На подоконнике и там, где полки не доставали до потолка, в керамических горшках стояли разнообразные цветы, правда, ни одно растение не цвело.
Кое-где попадались чёрно-белые картины, рассмотреть которые практически невозможно. Разве что одна различалась более-менее чётко – за спиной доктора. Там изображалось что-то вроде монастыря или средневековой крепости – белая каменная стена, верхушки церквей. Надпись оказалась слишком мелкой, чтобы её прочитать.
За белым столом сидел доктор Погорельский, он сосредоточенно и невозмутимо писал. На секунду поднял взгляд, равнодушно осмотрел визитёршу, коротко кивнул на белый стул напротив и вернулся к своим записям.
Движения Погорельского, выводившего шариковой ручкой почти каллиграфические буквы в линованной тетради, завораживали. Некоторое время Лика не могла оторвать взгляда от кончика ручки, оставлявшего на мягкой пористой бумаге синие завитки.
– Личные записи, – произнёс голос Погорельского, и тетрадка захлопнулась, заставив Лику вздрогнуть и часто заморгать. Доктор поднялся и вышел в просторную боковую нишу, почти не заметную за углом высокого пенала. В проёме промелькнули ячейки стеллажей с разномастными корешками папок и край большого шкафа.
Погорельский вернулся в кабинет, сел в своё кресло и, вытянув руки, положил обе ладони на стол.
– Я хотел бы поговорить о вашем поведении.
– Мы, что, в детском саду? – выдав эту фразу, Лика смутилась. Под тяжёлым взглядом доктора хотелось уменьшиться. – Извините.
– Вы принимаете таблетки, которые я вам выписал? – Голос доктора звучал ровно, приятный бархатный тембр против воли заставлял мышцы расслабиться.
