В доме было совсем темно, и я замерла на пороге, не зная, куда идти дальше.
— Я уже отпустил прислугу, — извинился Гирем. — Сейчас я зажгу свечи…
— Не надо! Нам не нужны свечи! — выпалила я. И сама же смутилась от своего порыва… попыталась отпустить его и отодвинуться. Но Гирем не дал. Удержал мою горячую руку в прохладных ладонях.
— Ты уверена? — спросил глухо. Я не видела его взгляд, но знала, он смотрит прямо на меня.
— Не совсем, — нервный смешок вырвался сам собой. Мне вдруг стало так жарко, что я принялась двумя руками быстро-быстро развязывать завязки на тулупе. Он упал к моим ногам.
В холле было совсем темно, и я различала только смутные тени. Но Гирему темнота никогда не мешала видеть, и он восхищенно выдохнул. Именно такого эффекта я и добивалась. Его пальцы дрожали, когда он снова взял мою руку. Он молчал. Только смотрел на меня так, что я чувствовала его взгляд всей кожей.
Он потянул меня к себя, медленно, осторожно, давая возможность отступить. Но я была рада, оказаться в его объятиях. Когда он сам успел сбросить свой тулуп, я тоже не заметила. Он снова прижимал меня к себе, как тогда, в моем доме.
— Гирем, — выдохнула я шепотом. И провела ладонями по его спине, спускаясь вниз. Я хотела быть соблазнительницей, роковой женщиной, хотела чтобы он потерял голову, но кажется потеряла ее первой. Я остановила ладони на талии, покраснев от смущения.
Я старалась дышать медленнее, сердце билось об ребра, как птица об прутья клетки. Казалось еще немного и оно вылетит из-рта вместе с дыханием. Я прижалась к Гирему, прильнула так сильно, как только могла, прячась в его объятиях от страха, что я не справляюсь со взятой на себя ролью. Я приготовилась, сто раз отрепетировала эту сцену в своей голове, и даже всю неделю пила отвар, чтобы исключить нежелательную беременность. Но сейчас все мгновенно забыла.
— Еляна, — его голос был хриплым, дыхание сбивалось. — не бойся… все будет хорошо… я тебя не обижу… Я тебя люблю…
— У меня, — прошептала я, смущенная его признанием, — никого не было… очень давно, — добавила опомнившись.
Гирем ничего не ответил, склонился к моим губам и поцеловал, мягко и осторожно. Словно боясь вспугнуть. Я всхлипнула от бушующих в крови эмоций, вскинула руки, обхватила его за шею. И сама потянулась к нему. Он довольно улыбнулся и приник к моим губам совсем по другому. Этот, второй поцелуй, был страстным, иссушающим, выбивающим почву из-под ног. Когда он отстранился, мы оба тяжело дышали, а я еще и висела на его руках, потому что ноги, отказывались держать тело.
