Куда там. Он хочет и всё. Это что – приговор, а помилование не предусмотрено общественным договором? Разве женщина не имеет права голоса?
– Вечером, – сказал Ромка, – так вечером, – я не против сладкого десерта на ночь, но хочу тебя здесь и сейчас. Не-мед-лен-но. После ужина у твоей Вальки гарантирую вкуснейшую развлекательную программу в постели, показательные выступления с множественными оргазмами и заключительный радостный аккорд.
– Ромик, я не готова открыть для тебя сейф с драгоценностями прямо сейчас. У меня причёска. После секса нужно принять душ. Представляешь, я буду похожа на мокрую курицу, на ощипанного цыплёнка. Если хочешь, исследуй желанные глубины сзади, стоя.
– Ну, уж, нет! Эту хрень кобелям можешь предложить!
Даже слушать не стал. Как зверь накинулся, разве что не рычал. Вырвал с корнем пуговицы на халате, ворвался с разбега. Это что – насилие или секс? Нефтяного фонтана в скважине не оказалось.
Ромка хотел Люсю всегда и везде, особенно когда мог наблюдать упругое тело в наряде библейской Евы и владеть им безраздельно. Женщина не знала, радоваться подобной реакции любимого на свои выдающиеся прелести или расстраиваться. Годы ограничивали шансы выбиться в дамки, сокращали возможность выбирать и копаться в женихах, взвешивать и примерять кандидатуры избранников до бесконечности, как в строптивой молодости.
Одиночество – проблема века. Приходится считаться с обстоятельствами непреодолимой силы. Кто знает, что это, не станет задавать лишних вопросов.
Нечто подобное тому, что произошло только что, уже случалось в их отношениях.
Тогда Ромка больше часа энергично, с энтузиазмом прыгал на ней, а Люська никак не могла не только возбудиться, даже почувствовать его вялую эрекцию, словно внутри находился виртуальный, а не настоящий символ мужской силы, будто своим шприцем любимый анестезию вколол.
Люськина чувствительная психика так сложно устроена, что сначала её необходимо завести прикосновениями и поцелуями, чтобы она поплыла, и лишь когда сама созреет для близости можно вторгаться в сокровенные пределы. Вот тогда остановить желание близости уже невозможно.
Ромке тогда никак не удавалось приблизить финиш. Люська лёжала с закрытыми глазами, со стиснутыми зубами и ждала, когда любимому надоест терзать её нежное тело. Она мысленно считала баранов, планировала последовательность неотложных и важных дел по дому, короче, развлекалась, как могла, чтобы не заснуть. Ей было неинтересно, скучно лежать распятой как препарированный цыплёнок на анатомическом столе.
