Это он так – не со зла. Игорь – мужчина добродушный, отходчивый. Было дело: повздорила Юля как-то с Виталькой и выдала в сердцах, – не забывай, что я не Маркелова – Постникова. Второй женой к нему пойду! Думаешь, откажется?
Обиделся муж, хотел Янкой припугнуть, но Юлька эту глупость упредила, – вместе с бывшей будешь танец живота на чужих свадьбах исполнять. Ну что, звоню Игорю?
Соглашусь – не дело это, манипулировать тем, чего ни забыть, ни изменить невозможно. Но свербит ведь послевкусие, зудит, чешется.
У Юльки аргумент железобетонный – им же, теперь мужем законным, подтверждённая непорочность по всем фронтам. Поцелуи с Игорем не в счёт. Это не более чем детская шалость. А у Витальки основательное свидетельство измены – маленькая Арина от предательницы Янки, которую Юля удочерила и больше года супружества на стороне. Пусть теперь доказывает, что не бегемот и не слон. Тут ведь как в анекдоте, когда кролик носорога предупреждает, что в саванне слонов отстреливают, а тот аргументирует, что не слон, – они сначала отстреливают, а потом проверяют.
Но это так, для острастки. Обычно Юлька шутит иначе, – влюбилась я в него, и стало ясно – хочу с ним долго жить. И счастливо. И часто. А потом песенку поёт, – а что очки товарищу разбили – так, то портвейном усугубили.
Ладно, пусть шутит. Беременным как детишкам малым – потакать нужно. Одно тревожно: а если Юлька каждый год рожать наладится? Кстати, сестра её, Ирина, два раза уже по двойне принесла.
Как страшно от мысли о вечной ничьей
Время, или я сам – юный, доверчивый, впечатлительный тому причина, неумолимо стремилось обогнать саму жизнь, создавая сгустки проблем там, где их, казалось бы, не должно быть. Реальность путала события, заставляла носиться кругами и петлями по одним и тем же неверно намеченным ориентирам, немыслимыми зигзагами загибала последовательность происходящего, искажала логику явлений, пыталась завязать объективные закономерности в хитроумные экзотические узлы, перепрыгивала через памятные даты и сезоны года, вновь и вновь возвращая к началу чего-то незавершенного ранее.
Попытки планировать судьбу как изящный симметричный узор в итоге формировали нелепые абстракции, невнятные по форме и содержанию, можно сказать пятна, точнее кляксы, с едва различимыми элементами контура.
Так было не всегда. Поначалу всё шло гладко – ярко, заманчиво, азартно и до чёртиков выразительно, пока в крови зашкаливала хитроумная чувственная химия.
