15.11.89
Думаю, это важно!
Тогда мать проболталась, что младший умирал в младенчестве. Он не должен был очнуться. Чудо. Стас тогда страшно переживал.
Он не умирает. Он не умирает. А я умираю.
Я вынуждена обратиться к последнему, к чему бы обратилась.
30.01.90.
Ребёнок не мог этого сделать! Не мог в час отчаяния воззвать к нему! Не мог договориться с ним. Его же не существует!!!
15.03.90
Господь. Если есть он, значит, есть Ты.
Это запретные знания. Это яблоко.
Оно может вернуть вечную жизнь.
20.05.90
Станислав.
Ты не поймёшь меня. Не захочешь. Не прощай моего отца. Не прощай меня. Мёртвые не чувствуют. Наверное, поэтому я обращаюсь к тебе.
Ты не поймёшь меня, но только ты понимаешь меня.
Петя умел читать. Конечно, в школе алфавит выучил, но нужно было двигаться дальше. Валерия хорошо к нему относилась. Постоянно приносила раскраски с новёхонькими цветными карандашами, хрестоматию и учебники, положенные по возрасту. Из альтернативных развлечений – упражнения с гантелями, прослушивание радио (тоже её подарок) и уборка. Так что чтение быстро стало любимейшим из занятий. Бесспорно, мальчик отставал от сверстников по развитию, но, возвратись обратно в школу – на второй год не остался бы даже сейчас, когда стукнуло четырнадцать. Но этот дневник, как только попал к нему в руки, не читал. Искал Стаса.
А вот то, как Валерий обходился с Петей… В парке догнал сразу же. Как схватил, точно коршун зайчонка, так и весь мир разом будто схолпнулся. Провалился в электрический полумрак. Грохнул над головой тяжёлой крышкой подвального люка. Сколько ни плачь, сколько ни зови, Стас не спешил на помощь. Не слышал. Как далеко? Как глубоко? Петя не видел, что случилось. Не подозревал. Валерия забавляли заблуждения, надежды его мальчика. Будоражила такая игра в кошки-мышки. Да и это была не единственная их игра.
Ребёнок не знал наверняка, сколько недель или лет провёл в заточении, и какое было время суток, когда увидел первого человека. Просто однажды к нему заглянула молодая женщина, что, по всей видимости, совсем не ожидала обнаружить там кого бы то ни было. Растерявшись, повинуясь одним лишь инстинктам, всё же превозмогая выдрессированное в нём болью и унижением, он взмолился к ней о помощи. Ошарашенная, та только захлопнула дверцу, лязгнув щеколдой. Жуткий звук.
После такого уже привыкший пленник впервые за долгое время по-настоящему разрыдался. Но потом, часы спустя, женщина, напуганная не меньше него самого, вернулась, села перед ним и сказала, что Валерий больше не придёт. Самое главное, что выудил для себя из этого разговора Петя – ему «пока придётся побыть здесь».
