Я обрадовался, что проведу Рождество в новом месте, а не там, где уже был, особенно же не в Челтнеме. Безжалостные кузены и кузины вечно дразнили и обижали меня, а впридачу шумели с утра до вечера, тогда как мне больше всего на свете хотелось, чтобы меня оставили в покое и позволили спокойно почитать. К тому же, насколько я слышал, в Файлдике была изумительная библиотека.
Тетя посадила меня в поезд. Дядя перед отъездом подарил мне один из самых кровопролитных романов Гаррисона Айнсворта, "Ланкаширские ведьмы", и пять шоколадных батончиков, так что путешествие мое было столь безоблачно счастливо, как бывает лишь в детстве. Я мог читать в свое удовольствие большего от жизни я тогда и не просил.
Тем не менее, когда поезд, пыхтя, покатил на север, новые края начали невольно привлекать мое внимание. До тех пор я никогда еще не видел севера Англии и не готов был к нахлынувшему на меня внезапному ощущению безбрежного пространства и свободы.
Голые, беспорядочно расбросанные холмы, свежесть ветра, на чьих крылах птицы, казалось, парили с особенной радостью, каменные изгороди, серыми лентами бегущие вокруг озер и болот, и, надо всем этим великолепием бескрайнее небо, по глади которого плыли, спешили, клубились и простирались облака, подобных коим мне еще не приходилось видеть...
Прильнув к окну купе, я забыл обо всем. Шли часы, спустилась тьма, проводник зашагал по вагону, объявляя остановку "Сискейл", а я все еще сидел, вглядываясь наружу, словно в каком-то романтическом сне. И можно сказать, что в тот миг, когда я шагнул на маленькую узкую платформу и меня приветствовал порыв соленого морского ветра, мое первое настоящее знакомство с Северным Графством наконец свершилось. Сейчас я пишу эти строки, находясь в другой части того же самого камберлендского графства, и за моим окном на фоне неба вырисовывается могучая обнаженная цепь гребней и обрывов, а снизу раскинулось Озеро, осколок серебрянного зеркала у подножия Скайддоу.
Вполне может статься, истоки моего неколебимого ощущения, что этот край окутан завесой глубокой тайны, кроются именно в той самой необыкновенной истории, которую я собираюсь вам сейчас поведать. Однако, опять-таки, очень может быть, что и нет, ибо мне чудится, будто тот первый вечерний приезд в Сискейл раз и навсегда покорил мою душу, так что с тех пор никакие красоты мира от алых вод Кашмира до грубого величия нашего родного корнуоллского побережья не могут соперничать в моих глазах с порывистыми торфяными ветрами и крепким, упругим дерном камберлендских холмов.
