– Кто ты? – С трудом произнес Григорий.
– А ты так и не понял? Я Корректор. Помнишь нашу первую встречу?
– Твои волшебные сливы разве забудешь… Тоже мне, Корректор… Я чуть не помер тогда.
– Ну так не помер же! Зато как все изменилось!
– Ну да, ну да… Ну а потом? Появится, подразнит и скроется…
– Я приходила только при необходимости. Помнишь, на переходе, когда ты вез дочку в первый класс? Ты оцепенел от неожиданности, долго не мог тронуться с места. Ты не заметил, но пока ты стоял, через перекресток на красный сигнал проехал бензовоз. И если бы ты поехал сразу… Потом, в автобусе, ты выскочил вслед за мной, а в салон вошел пьяный и стал задирать пенсионерок. Они молча отвернулись, а ты бы не выдержал и вступился. И получил бы нож под ребро. Нет, конечно, ты бы не умер, но твоя дочка не получила бы "красный" диплом, ухаживая за тобой. А сын мог бы вообще не родиться.
– Понятно. Я и не подозревал. Спасибо! – Григорий смахнул слезу. – А почему ты всегда скрывала лицо? Почему показала только сейчас?
– Людям не положено видеть наши лица. Но тебе можно. Теперь можно. Так устроен мир. Надеюсь, ты понимаешь. – Сказала девушка и приподняла такую же старомодную, как и чайник, с длинной деревянной ручкой и изогнутым черным лезвием косу....
– Погоди .. – произнес Григорий. Девушка остановила движение косы. – Я, кажется, не все успел сделать…
Девушка улыбнулась понимающе.
– Да, очень многие так думают…
Солнечный луч, заглянувший в палату, скользнул по блестящему лезвию косы, пробежал по одеялу и прыгнул прямо в глаза Григорию. Тот зажмурился и вздрогнул от неожиданности и страха перед неведомым. Но ничего не произошло. Григорий, помедлив минуту, решился открыть глаза. Вокруг бушевал ливень, сверкала молния. Звуки постепенно проявлялись, наливались силой. Мокрые пешеходы спешили укрыться хоть где-нибудь, автомобили почти плавали по дороге, но Гриша не чувствовал ни холода, ни дождя. Григорий ошарашенно озирался и вдруг обнаружил себя молодым, стройным и сильным, одетым в белую холщевую рубаху, прихваченную красным поясом, на ногах красовались коричневые сандалии. В одной руке он держал старинный самовар, наполненный вишнями, сбоку за пояс был заткнут серп. На остановке напротив сидела совсем молоденькая девушка в коротком темно синий плаще и резиновых сапожках в цветочек. Она горько рыдала. Григорий оглянулся, спрятал серп подальше и направился к девушке. Он знал, что должен делать…
