– Странная вода. Но вкусная. – Девушка протягивала бутылку отцу, собираясь уходить обратно в клуб.
– Оставь себе, вдруг еще захочется…
Девушка хмыкнула, убрала бутылку в сумочку и скрылась за дверями клуба. Отец Иннокентий и не ждал благодарности, он лишь надеялся, что растворенное в воде лекарство начнет действовать. Не прошло и получаса, как девушка снова вышла из клуба.
– Что-то случилось? – отец Иннокентий с тревогой смотрел девушке в серые пустые глаза.
– Нет. Просто скучно стало. – Девушка развернулась и молча пошла по улице. В руке бутылка вина, в зубах сигарета. Мерзкое зрелище. Отец Иннокентий устало вздохнул. Неужели не сработало? Девушка приложилась к бутылке вина, поморщилась, отшвырнула спиртное в кусты. Сигарета упала на тротуар и дымилась. Девушка открыла сумочку и достала новую сигарету. Повертела в пальцах, неловко убрала обратно, выронив бутылочку с лекарством. На секунду задумалась, отвинтила крышку и с видимым удовольствием отхлебнула едва ли не половину. Отец Иннокентий с облегчением завершил молитву, встал с колен. Завтра он снова придет к девушке и снова предложит бутылочку воды. Начало положено. Молитва была трудной, поиски лекарства и долгое ожидание утомили отца.
Молодой человек, около тридцати. Родных нет, друзей нет, пропадает. Просит случайная сердобольная знакомая. Отец Иннокентий осенил себя крестным знамением, опустился на колени, приступил к молитве. Огромная бесплодная пустыня. Ни деревца, ни холмика. Жгучее, палящее солнце прямо над головой, тень – лишь маленькая точка под ногами. Что делать? Где искать? Черные тени кружатся над головой, изредка закрывая солнце. Но прохладнее не становится, наоборот, тяжелее и более душно. Отец Иннокентий огляделся – безжизненная пустая бесконечность. Отец двинулся наугад. Идти очень тяжело, ноги вязнут в песке, от жара перед глазами цветные круги. Черные тени, кажется. налетают все реже, не беспокоят. Значит, направление неверное. Отец развернулся и пошел в другую сторону. Тени забеспокоились, едва слышно закаркали. Поднялся ветер, песок летит прямо в глаза, ничего не видно. Значит, сюда. Ноги почти не слушаются, отец Иннокентий бессильно опустился на песок, надо немного перевести дух. Тени все злее, все ниже, почти ударяют крыльями. Но надо идти. Отец заставил себя встать. Краем глаза заметил что-то, не соответствующее обстановке. Закрыв глаза рукой, двинулся в направлении этого. Тени закаркали во весь голос, кружили над самой головой, пытаясь преградить путь. Отец Иннокентий упал на четвереньки и пополз. Вот, кажется, здесь. Он начал копать руками сухой песок, тени оглушительно заорали, закрывая собой солнце. Отец все копал и копал, сбивая руки в кровь. Песок становился все более влажным, наконец показался слабенький источник. В глазах темнело от изнеможения, но источник не для него. Для молодого человека. Даже нет. Для засохшего ростка, который отец Иннокентий приметил неподалеку. Отец набрал пригоршню из источника и, еле двигаясь, пополз к ростку. Работа предстояла огромная, нечеловеческая. Предстояло оживить росток влагой из источника, отбиваясь от теней и превозмогая жар и усталость. Оживить, вырастить, дождаться плодов, собрать их, сделать отвар и напоить погибающего. Много, очень много дней предстояло провести отцу Иннокентию в молитве, в борьбе с тенями, в заботе о ростке. Много трудных, изматывающих, невозможных дней. Но оно того стОит. Одна спасенная душа стОит целой жизни. Теперь отец Иннокентий знал, что надо делать…
