Но не долго задавался я этим мелким вопросом, тщась отвлечь самого себя от размышления о глубине своего нравственного падения. Мы вошли в тронный зал… без трона. Да, моё чудесное понимание местного языка не совершенно. Так мне вроде говорят о тронном зале, но к чему трон четвероногому царю?
Впрочем, на стороне царицы лежат какие-то вышитые бисером подушки, а вот царь оказался строг к себе до аскетичности в плане комфорта. Ничего лишнего… вовсе ничего на его половине возвышения. Впрочем, прямо сейчас божественный конь спустился по пологому пандусу к лежачему больному, которого первым поднесли к нему для исцеления. Яросвет сразу, без колебания прикоснулся своим чудодейственным рогом к каждой из его гниющих ран. Каждый раз хватило одного прикосновения для чудесного исцеления. Чудо, не верю глаз своим, даже шрамов нет!
Впрочем, другим больным и вовсе хватало одного прикосновения к центру лба или груди, хотя чаще всё же к солнечному сплетению. Устал удивляться, а вот и моя очередь. Почему-то именно сию минуту во мне поднялось какое-то странное чувство вроде бы прилив веры в Небесного Отца, но почему-то смешанный с горделивым предвкушением. Как славно будет отказаться от нечестивого искушения у всех на виду и умереть мучеником!
Я предавался тщеславным фантазиям, которые в случае воплощения в реальность вряд ли бы помогли в распространении христианства на Эквусе, скорее наоборот. Яросвет же тем временем тремя неуловимы быстрыми движениями прикоснулся ко всем трём вышеупомянутым точкам на моём теле. Телесно я почувствовал себя просто прекрасно, став здоров, как никогда. На душе же после исцеления языческом богом царил полный разлад. Вместо крепости веры я продемонстрировал беспринципность и это в предвкушении небесной награды Отца за стойкость!
Вот и спросил после затянувшего молчания зачем-то, словно бы слова помогли мне убежать от самого себя:
– Почему три прикосновения?
– Чуждая физиология, – быстро бросил Яросвет и жёстко, но аккуратно, отодвинул меня правым крылом. Я с трудом удержался от возгласа недовольства, а потом мне стало ещё стыднее. За мной в очереди с трудом стоял на костылях одноногий больной. Я же мало того, что отнял неуместным молчанием и глупым вопросом драгоценное время божественного целителя, так ещё и стоял дурак дураком на пути к страждущему исцеления инвалиду. Теперь уже помня себя от стыда, бросился вон, опережая исцелённых ранее одного за другим. Тогда как меня опередил только прежде одноногий, что в отличие от меня поблагодарил Яросвета за исцеление, а теперь спешил… не знаю к кому, наверное, к близким своим.
