– А ты сиди, сиди. Расслабься.
– Вор… – прошептал Домбровский, закатывая глаза, – наглый вор… Пролететь несколько тысяч ради такого…
– Ты прав. Ну, я полетел обратно. Спасибо за деньги!
Последнее слово Стефан выговорил сквозь зубы: он понял, что пролетел через Люксембург только ради столь короткой и не очень красивой сцены, которая недостойна быть даже в самых дешёвых кинолентах!
«Но ладно, – подумал он, – сейчас надо сматывать ноги. Боже, как в кино, как в криминальных фильмах…»
Он ринулся к выходу и запер за собой дверь.
17
Стефан слишком торопился, хотел успеть на ближайший рейс до Арбайтенграунда. Он настолько сильно торопился, что не успел прочитать целых две телеграммы – от дяди и от Марты. Он спрятал их в неразобранный чемодан, отдал ключи администратору и поехал до аэропорта. Успел он за полчаса до отлёта. Дирижабль приземлялся с утра, в Южном округе. Отдышавшись, Стефан выпрямился и направился в каюту, где ночевали ещё трое мужчин. Он поставил вещи и открыл телеграммы. Первую – от дяди:
«Дорогой Стефан,
надеюсь, у тебя всё хорошо. Напиши мне, как только решишь проблему. Завтра у меня суд с Бриннером, Зузанна меня проводит до зала заседания; я там буду, несмотря на сломанную ногу. Мне тут позвонил адвокат, которого я нанял за гроши пару дней назад. Он сказал, что я выиграю как минимум семь тысяч! Тут ещё говорил с доктором Заксом, и наконец, он снизошёл до двадцати! Не знаю, что его так побудило, но не важно – я смотрю на то, что есть уже по факту. Короче, всё, мы теперь на коне, сынок.
Удачи тебе в деле Домбровского! Пиши мне или позвони, жду тебя,
Твой дядя, Мартин Ц.»
Стефан невольно улыбнулся. «Всё, – подумал он, – теперь половина бед позади. Ничего нам больше не угрожает… наверное». Он тут же перестал улыбаться и вспомнил о телеграмме от Марты.
Стефан раскрыл её и начал читать:
«Дорогой Стефан!
Ситуация у нас с матерью за сутки сменилась – хуже некуда! Мы в беде, Стефан, и во всём виноват – прости Господи за такое! – твой чёртов дядя-извращенец!
Дело было так: как только ты уехал, мы поехали домой. Зузанна остановилась, чтобы заправить машину и вышла, а дядя твой ко мне наклоняется, начинает шептать: «Любовь моя, давай поцелую», гладит меня по руке. Ну я, конечно же, его отпихнула, ничего не стала говорить его сожительнице – вдруг ещё разродится прямо в машине? В общем, потом я подзабыла эту ситуацию, хотя было противно и гадко, несмотря на то, что он нас приютил и что он твой дядя. Ладно, думаю, стерплю. Потом Зузанна ушла к подружкам, а он остался с моей матерью, они пошли вместе в кино… или кафе… В общем, вернулись поздно. Я как раз готовилась ко сну, а мать отправилась сразу спать – счастливая такая, румянец играет на щечках! Может, впервые почувствовала себя молодой и красивой, и в иной ситуации я искренне порадовалась бы за неё, но…
