А она умирала, лежа на холодной земле. Там, наверху – мутное серое небо, засыпающее тело девушки, в котором еще теплилась жизнь. Рогнеда рассмеялась: первая картина, которую она увидела в своей жизни, было точности такое же грязное от облаков небо, она лежала в таком же самом снегу. А вот теперь – какая ирония! – должна умирать неизвестно где, оставив Вассу на попечение Небес, видя знакомый пейзаж из детства.
– В какой-то мере тебе, Олег, даже повезло – ты хотя бы встретил перед смертью своих друзей, любимую. Черт, почему я вынуждена гнить здесь одна, посреди холодного неба?! Оле-е-ег! Не отзываешься, старый черт. Ва-а-асса! Вот же какова колдунья – словно взаправду умерла. Ма-а-амочка! Мне страшно… Даже не больно – просто страшно. Боюсь я сделать шаг в неизвестность, боюсь провалиться в пропасть и не встать из неё больше никогда. Мамочка…
Она шептала, яростно загребая в кулаки горсти талой листвы. Третий раз за свою недолгую, полную мучений и скитаний жизнь Рогнеда заплакала, словно маленькая девочка – навзрыд, выплескивая всё, что скопилось. Она кричала, яростно била кулакам о землю – ревела не из-за кровоточащей раны в животе, из-за которой всё тело словно порастало репейником, а из-за того, что не то она хотела сделать на своем пути – Рогнеда мечтала быть прилежной горожанкой, выйти замуж, быть счастливой в браке, а потом – лет через сорок или пятьдесят – умереть к кресле своей захолустной лавчонки, окруженная внуками. А вместо этого были погони, была кровь многих убитых на узких девичьих ладонях, была недолгая дружба и любовь. «Может быть, в следующий раз мне повезет больше», – горько усмехнулась она. Шатенка понимала, что рана её – смертельна, что жизнь оборвалась так же спонтанно и нелепо, как началась.
А где-то там, наверху, снег раскачивал плачущее небо направо-налево. Рогнеда с потухающим взором глядела на всё вокруг: окружающая действительность стала медленно уходить, плыть куда-то вдаль по косым линиям, уступая место красивой сказке, в которую она так хотела превратить свою жизнь. Рогнеда попыталась собрать волю в кулак, снова открыть глаза, но сон оказался более приятным – в нем не надо было сражаться, в нем всё было так, как она хотела. И сильная, всегда идущая наперекор наемная убийца отступила – прикрыла веки, падая под лед жизни, в тянущую неизвестность.
Через несколько часов, когда стемнело, снег засыпал остывшее тело, а позже лихой ветер унес частички серого пепла.
