«Не спеши, прошу. Я очень стар, смерть пришла за мной и ожидает, когда маг, наконец, упадет в её объятия. Ох, и коварная же она женщина, от неё не уйти. Потому не рискуй и не старайся – сегодня я уйду, и мы более не свидимся. Я лишь хочу, чтобы ты знал – я не бросил тебя…»
«Но чем же, чем я могу отплатить тебе за тот свет, что ты подарил мне?» – возопил я в отчаянии.
«Это был твой свет, его лишь стоило разжечь. Но раз ты желаешь отплатить мне – пообещай, что поможешь зажечь этот свет кому-то другому».
Сказав так, он замолчал, и больше я не слышал его.
С этого дня я остался в одиночестве, лишившись друга. Отчаяние душило меня, я был разбит и повержен, размышляя о том, чтобы бросить всё и вернуться в отчий дом. Отец принял бы меня, а я стал бы ювелиром – денежное ремесло.
Но вот, когда я уже решил уйти из учеников Магистра, под окном своей комнатушки-кельи я услышал, как плачет мальчик. Он только поступил в ученики. Возможно, малышу было трудно, а, может быть, он скучал по родителям. Я вышел во двор, подошел к нему и тихонько позвал.
– Мой юный друг, я могу чем-нибудь тебе помочь?
Он заплакал ещё пуще, а потом, отплакавшись, сказал, что ничего не смыслит в магии, но не смеет спорить с отцом-вельможей, отправившим малыша в ученики.
– Раскрой ладонь, словно ты хочешь напиться из ручья, – мягко попросил я. Малыш опешил, но сделал.
– Теперь подумай о свете. Мягком и теплом…
На детской ладошке расцвет лепесток света. Малыш охнул от удивления и заулыбался, слезы мгновенно высохли.
– Ого, как у вас это получилось?! – удивленно спросил он.
– Ты сам создал этот свет. В тебе сокрыта величайшая магия! – с улыбкой сказал я малышу.
(Посвящается всем студентам-технарям)
Курсач – дело не легкое, особенно если делал его за полторы ночи, выпив ведро энергетика. А если сдавать работу профессору, который старше самого мира, так совсем беда!
– Тут что за ахинея? Ты светимость откуда брал? – Заас Иргович отодвинул вычисления и внимательно посмотрел на меня. Я был далеко не первым оболтусом, который сегодня пытался «сдаться», потому профессор был усталым и от того весьма суровым.
– По формуле считал… – промямлил я.
– По какой формуле? По какой формуле ты там считал? Вот!
Он плюхнул на стол передо мной пыльный справочник, от которого захотелось чихнуть. Если чихну – он точно меня выставит. А так вроде бы объяснять стал…
– Вот тебе таблица Уицилопочтли. По ней смотришь светимость. Ну!
Заас пустился в рассуждения, что в их времена не то что концов света не было, так ещё и Черные Дыры не являлись украшением, а были тем, чем они и должны быть – халтурой, настоящей халтурой, за которую снижали балл.
