Николай долго мялся, не хотел говорить, ковырял носком сапога гравий, копался пятерней в волосах, потом, наконец, решился.
Набрав побольше воздуха, он выдавил:
– Анатольич… Ты это… Ты, конечно, молодец… Но, вообще, знаешь… лучше тебе, наверное, пойти сдаться, – и, как будто боясь, что его перебьют, быстро продолжил:
– Может, тебя вообще отпустят! Он же бандит был! Мы все подтвердим, правда, Крематорыч?
Старик Крематоров согласно закивал головой.
– А может, условный срок дадут, – говорил Николай. – Мы все скинемся, адвоката тебе хорошего сообразим… А то, понимаешь, дружки его – они же весь поселок сожгут… Лучше уж, чтобы кто-то один, – тут он как будто спохватился, что сболтнул лишнее, и замолчал.
– Я подумаю, – сказал Вадим Анатольевич с совершенно серьезным лицом.
– Подумай, а! Но мы тебя не неволим. Ты пойми… И вообще… – тут Николай потерял нить мысли, безнадежно махнул рукой, и парламентеры стали уходить.
– Н-да, – сказал сам себе Вадим Анатольевич, закрывая калитку.
Он вошел в дом, переоделся и пешком пошел прогуляться в Перхуново, до больницы. Джипом Ротвейлера он решил больше не пользоваться.
Шел Вадим Анатольевич неспешно, любовался видами осенней природы, и потому путь до Перхуново занял у него часа три, и даже с минутами.
В больнице он разыскал ночного доктора, которого, оказывается, звали Сашей, Александром Владимировичем. Тот пребывал в жизнерадостном настроении.
– Все нормально, – оптимистично сказал он Вадиму Анатольевичу. – Я его подлатал, реанимобиль забрал его в Москву, в Склиф.
Вадиму Анатольевичу было интересно, откуда Саша взял здесь реанимобиль, но он сдержался и не стал спрашивать.
– У меня там знакомый работает, так я его попросил присмотреть, – продолжал рассказывать Саша. – Сегодня же его прооперируют, думаю, выкрутится. Во всяком случае, шансы велики. Да это что, – он махнул рукой, – подумаешь, картечь в кишках! Вот мне приятель случай рассказывал, – привезли к ним одного молодца, сына какого-то авторитета. Его по ошибке вместо отца вместе с приятелем из автоматов расстреляли. Машина была бронированная, так они до нее добежать не успели. Приятель погиб, а этот парнишка, сын который, прикинулся мертвым. Ему тоже досталось.
Так его еще менты после отхреначили дубинами – думали, просто пьяный. В общем, привозят его: пуля в сердце – в сердце! – с нажимом повторил он, – пуля в печени, еще одна в кишках, одна в легком и одна в плече. Всего пять пуль. И что вы думаете? Выжил, бродяга! – Саша победно прицокнул языком, не в силах скрыть своего восхищения беспредельными возможностями человеческого организма. – Тот парнишка спортсменом был, кикбоксером, – продолжал он. – Ваш тоже на спортсмена похож. Вот вы говорите, что в лесу его нашли, так? – как бы невзначай спросил он Вадима Анатольевича.
