Добравшись берегом в Кызыл-Ахач и проскочив его без остановки, я круто взял влево и полез в горы. Заблудиться на моем несложном маршруте я не боялся, на случай ночевки в горах в фургоне имелась теплая куртка и трое штанов, которые можно было натянуть друг на друга. Да я и не собирался ночевать в горах.
Кондиционер в фургоне, как выяснилось, только гудел, но не давал холода; окна пришлось открыть, в кабине на ходу свистал и завывал ветер. Я очень устаю от шума, поэтому проделал в первый день всего триста с небольшим километров – затем бессонная ночь в море и горные дороги сделали свое дело и я остановился на ночлег в Аксарае.
Ближайшее отделение банка я нашел поутру быстро, тут же открыл там счет и отправил срочный запрос на Кипр о переводе сюда моих денег. Стаканчик турецкого чая и какую-то пахлаву к нему мне поднесли в банке задаром.
Затем я позвонил Раевскому и велев ему открыть особый счет на свое имя, включив меня в список доверенных. Через пару часов он уже перезвонил мне и гордо сообщил, что вполне справился с заданием. Заодно я узнал, что меня еще не ищут – по крайней мере не ищут официально. Значит, следствие подвигается неспешно, а Завулон держит язык за зубами. Это радовало.
В обед я неспешно двинулся дальше, рассчитывая проверить приход денег с Кипра где-нибудь на пути в Грузию.
Турция, в общем, немаленькая страна, но на третий день, когда в банк с Кипра пришли деньги, до грузинской границы оставалось уже совсем немного. Я остановился в ту ночь в Эрзеруме, утром позавтракал и выехал рано, рассчитывая пересечь границу на побережье, в Сарпи, чтобы тут же оказаться в Батуми, в котором до этого никогда не бывал. Хотелось увидеть ботанический сад, да и вообще мое знакомство с Аджарией было до этого скорее поверхностным. Теперь представлялся случай наверстать упущенное. В приграничном городке тоже обнаружился филиал банка, я оставил себе три тысячи наличности на бензин и штрафы на родной земле да еще тысячу на счету у турок, чтобы не кривили носы; остальное перевел на счет Раевского.
Дорога до побережья представляла собой сплошной нелепый серпантин, так что когда я ввалился наконец в прибрежную Хопу, то тут же зарулил к берегу и выкупался, чтобы привести в порядок замороченную горами голову.
Отсюда до погранпункта было пятнадцать километров. Я поставил фургон задом к солнцу, настежь раскрыл двери и тщательно осмотрел груз насчет протечки, перевернув каждую из колонн на четверть, то есть на следующую грань. Это стоило мне немалых усилий, а в кузове добавилось пыли и бетонной крошки. Влага отчасти присутствовала – но вполне равномерно под обеими колоннами, не выдавая местонахождения Яры.
