Пистолеты у обоих в поясных кобурах. У волосатого на боку, просто огромный нож. Скорее даже мачете или римский гладиус.
Вот и чудненько!
Почти идеальный расклад! Можно стрелять придуркам в тыквы, совершенно не беспокоясь о возможности задеть девицу.
Уж с такой-то дистанции — промахнуться мог только слепой, да еще послезапойный, дополнительно страдающий «Паркинсоном».
Лучше могло бы быть — только, если бы они оба лежали на земле мордами вниз и с руками, сложенными замком на затылках.
Хотя в совершенно любом решении все равно есть доля риска, потому, что такова сама природа решений.
Извините, конечно, пацаны, но ваш «стояк» я сейчас жестоко обломаю.
И все же, что-то сдерживает меня от хладнокровного и молчаливого убийства из кустов.
Ведь все-таки эти гамадрилы пока никого не завалили…
Но и в ганфайтеров с ними я играть не стану! Не вписывается в образ. В конце концов — у меня в руке не романтический и благородный «кольт — миротворец» с «Дикого запада», а всего лишь, прозаический и скучный ментовский «ПМ»!
— Алоха, друзья! Позвольте присоединиться к вашему пати?
Все трое, синхронно вздрогнув, оборачиваются на голос. Причем жертва, которую тощий так и продолжает держать за волосы, морщится от боли, но упрямо таращится в моем направлении.
— Чё? — рожает патлатый.
— Девочку оставьте, говорю, муфлоны тростниковые.
Все трое снова встрепенулись. Девчонка с надеждой, а уроды с настороженной угрозой.
Бройлер с наколкой на шее, потянулся к кобуре…
Я выстрелил.
Прямо над стриженой башкой, для начала. Впрочем, не особенно стараясь не задеть оппонента.
Двое на поляне замирают манекенами.
Но не патлатый:
— Я ей сейчас голову отрежу, — пользуясь секундной паузой, тощий успевает выхватить свой здоровенный тесак.
А ручонки-то у него подрагивают. Не то от страха, не то от недавнего перевозбуждения, не то с вульгарной похмелюги.
Ох, какой же ты смешной! И дурной совсем. Был…
— А тебе, видать, сертификат на бессмертие перед высадкой выдали? Повезло! — доброжелательно киваю я, — Тогда, конечно — отрезай. Какой разговор? Здесь свобода — ни законов, ни властей. Мне, собственно, эта телка и даром не нужна, а вот её добро пригодилось бы. Даже такая блондинка, по любому, где-нибудь схрон, для особенно ценного имущества соорудила, — я растягиваю безразличную резиновую улыбку еще шире, — Вот она бы мне его показала, ну а я бы потом, её и отпустил. А может и при себе оставил бы. Для ведения домашнего хозяйства и прочих физиологических потребностей одинокого мужчины. Но раз ты так категорически настроен — мне придется тем, что на виду, да еще вашими рюкзачками и оружием удовлетвориться. Стоп! — озаренный мыслью, резко поднимаю брови вверх, — Лучше, я прямо сейчас, начну тебе колени и плечевые суставы отстреливать. Спорим, что ты, дрищ — максимум до второго выстрела продержишься. А потом все о вашем местоположении расскажешь и станешь просить и умолять, только о том, чтобы я тебя добил… Так что — будем спорить?
