Цыкнув зубом, беру еще десять зажигалок. На обмен. Тоже должен быть относительно ходовой товар.
Всё! Ну, почти.
Напоследок добираю остаток веса бутылкой дорогущего коньяка. Есть что отметить. Да и старую жизнь помянуть тоже надо. Система милостиво прощает мне превышение лимита на 134 грамма.
Премного благодарен, кормильцы мои, почти родные!
Что бы я, сиротинушка, без вас делал-то?
Может, сидел бы себе спокойно под навесом, около дома и пил чай?
«Займите место в кресле и пристегнитесь».
Послушно выполняю указания. А куда деваться?
Сердце колотится в ритме первобытных дикарских танцев с бубнами у костра.
Оценка положения по «внутреннему дерьмометру» достигает наивысшей отметки.
Или еще нет?
Дальше — погуще будет?
Признаюсь откровенно, что я совсем не из тех крутых мужчин — с холодным взглядом и массивной нижней челюстью, кто любит жить опасно и не оборачивается на взрывы за спиной.
Вот, кстати, теперь, пока все равно заняться нечем, уже можно вернуться к вопросу: от чего и от кого я сбежал на заброшенный и затерянный среди озер и лесов хутор.
Да и мне отвлечься и сбить «предстартовый мандраж» будет не лишним.
Так «от кого» и «от чего»?
От той самой пресловутой глобализации. И нового мирового порядка. Которые, все-таки докатились и до наших провинциальных краев.
А технологии социальной инженерии достигли такого уровня, что могли контролировать буквально любое действие члена социума.
От «большого брата», наблюдающего за всеми действиями жителей мегаполисов и даже поселков. От камер наблюдения на каждом шагу, от полного контроля финансов и отслеживания мельчайших покупок, вплоть до зажигалки и булочки «школьной», от тотальной фиксации перемещений, даже из квартала в квартал.
От респираторов и защитных очков, без которых теперь в городе и шагу за дверь квартиры ступить было нельзя.
От обязательных прививок.
От вшитых в тело чипов, заменяющих все документы и одновременно контролирующих тебя.
От комендантского часа с десяти до шести и блокпостов на границах регионов.
И вообще — старый добрый аналоговый мир активно и все более ускоряясь, катился в тартарары цифрового рабства!
В прежнем виде, он, конечно, тоже был далеко не совершенен, но сейчас воспринимался как абсолютно ламповый и уютный.
В конце концов — от невозможности иметь свое мнение, отличное от официального. Во всяком случае, по вопросам, которые, сидящие где-то высоко за облаками люди, считали важными для сохранения существующего положения и своего безоговорочного господства в нем.
