Но всё хорошее, как и плохое, рано или поздно заканчивается. Мой тоскливый вздох облегчения заставил жену задорно хихикнуть: ну никакого сострадания к благоверному или это маленькая месть за моё ночное отсутствие? Хотя чего уж греха таить, я бы с удовольствием пострадал рядом со своими как можно дольше вместо очередной командировки в неизвестность.
Уже привычно двигаясь к заветной двери в пустом вестибюле досмотровой зоны, я с трудом сдерживался, чтобы не рвануть обратно и ещё раз не убедиться в отсутствии своей семьи у посадочного выхода. Предательское «А вдруг?!» продолжало подтачивать моё, едва пришедшее в равновесие настроение, всё равно, что куча термитов гнилой пень.
А вот и знакомый плакат с надоевшей до оскомины социально-ковидной рекламой. Панель тихо уползла вверх, едва я к ней прикоснулся. Подсознание и полумрак попытались сыграть со мной злую шутку: мне показалось, что кресло кем-то уже занято. Или это мой прежнее тело, оставшееся от предыдущей заброски? Бред какой-то…
Идиот! Да ведь его и не было ещё здесь в помине, я же повторяю своё перемещение в тех же пространственно-временных координатах. Облегчённо вздохнув, я принял полагающуюся для переброски позицию. Едва затылок коснулся подголовника, тьма потушила сознание. Вот так, на этот раз без всяких прелюдий.
* * *
Новая реальность встретила меня непередаваемо богатым букетом малоприятных ощущений: мельтешащий сумрак, липкая духота, всепроникающая жара, вонь десятков грязных тел и застоялой мочи, нестерпимый зуд по всему телу, свинцовая тяжесть в ногах, пот, пропитавший одежду и превративший её в изощрённое орудие пытки. Стоило пошевелиться и заскорузлые швы начинали назойливо елозить по старым ссадинам не столько вызывая боль, сколько тихое раздражение, постепенно перерастающее в бешенство.
Уже через несколько минут отсутствие возможности нормально почесаться стало большой проблемой. Да и просто размять затёкшие мышцы или нагнуться и поправить портянки было бы неплохо. Лишь монотонный звук перестука железнодорожных колёс на рельсовых стыках позволил сознанию уцепиться за него, как за якорь, и постепенно выкарабкиваться из заливающего разум унылого отчаяния. Что ж, плен, будем знакомы… Меня зовут Гавр.
Вот так прибытие, мать его через коромысло! Остаточный гормональный шторм в крови носителя едва снова не вверг меня в бессознательное состояние. Хотя тот факт, что я пришёл в себя не на марше, а во вполне стабильном месторасположении — это уже что-то. Почти выигрыш в лотерею.
