— Ты чего, дядя? — подчёркнуто нейтрально переспросил я, лихорадочно прикидывая, что делать, и в то же время сдерживая себя от крайних мер.
Чего суетиться-то? Я в Отстойнике, да и мужик не поднимает тревоги, лишь интересуется. Может, он видел, как я сиганул через колючку и ему любопытно, почему я вернулся? Тем не менее я недоумевающим видом продолжал вопросительно смотреть на меня пленного.
Что-то было в нём такое…трудно подобрать слова. Незыблемое, что ли. Непоколебимое. Вот! Худое измождённое лицо, потемневшая от загара и пыли кожа, ввалившиеся, почти чёрные глаза и глубокие залысины на покатом черепе. И в то же время — прямая спина, чуть вздёрнуты подбородок, прямой взгляд и…неожиданно широкая открытая улыбка.
Рядом с ним, прижавшись друг к другу, пристроились спать трое солдат. Незнакомец чуть отодвинулся, освобождая на земле небольшой пятачок, и похлопал по нему ладонью.
— Не тушуйся, боец, садись, передохни.
Я на секунду задумался. А мужик-то непрост. Солдатская гимнастёрка сразу видно, что с чужого плеча, умный взгляд, речь без словечек и местечкового акцента, возраст за сорок, тонкие «музыкальные» пальцы, неплохие ровные зубы, не прокуренные. Переодеть в приличный костюм — инженер, менеджер средней руки, а то и повыше будет. Хм, да у нас тут «товарисч командир», похоже, нарисовался. Или политрук? По возрасту капитан, а то и цельный майор, не меньше.
— Отчего же не сесть? С хорошим человеком да на свежем воздухе и языком почесать можно. А то скоро снова как сельдей в бочки рассуют по вагонам.
— Твоя правда, Пётр. Поговорить с хорошим человеком никогда не лишнее.
— Я вас знаю? — насторожился я. Не люблю во таких «случайных» встреч, особенно когда ненавязчиво намекают, что знают о тебе кое-что нежелательное.
— Меня Матвей Фомич зовут. Можно просто, товарищ Матвей. Твой друг Иван рассказал, как ты с водой помог.
— Да разве ж это помощь? Дурь одна. Рисковал из-за двух вёдер. Кто ж знал, что к вечеру начальник караула и так разрешит всех напоить.
— Но ведь никто не был уверен, что разрешит? А что «дурь», так не руби сплеча. Рисковал? Да. Но ведь задруги своя. За общество.
— Хех! Скажете тоже!
— И скажу. Для кого авантюра, а я так думаю: в людях ты неплохо разбираешься, вот и догадался скучающих немцев на арапа взять. Рассмешил, удивил… а что, по-немецки и правду хорошо говоришь?
Неожиданный переход от поощрительных дифирамбов к новому вопросу снова заставил сердце биться учащённо.
